Асадов!
Я помню всю жизнь, как его подвели к микрофону :
В чернейших наглазниках, бережно и не спеша ...
И как он стоял чуть неловко, подобно застывшему стону,
И как его голосом чуть трепетала душа ...
О, как он читал нам свои вдохновенные строки !
Как он их лелеял, как бережно слал их нам в зал
И как ненавязчиво преподавал нам уроки
Святой человечности и открывал нам глаза !
Слепой ? Нет : незрячий, лишённый возможности зренья ...
О, сколько, со зреньем, слепых и умом и душой,
О, сколько, со зреньем, лишённых полёта, горенья,
О, сколько, со зреньем, с душонкой такой небольшой .
Не тем, кто незряч - им бы надо давать инвалидность,
Лечить в санаториях от амнезии души ...
Асадов! Асадов! ярчайшая сердца болидность,
Врачующей болью души осветившая ширь ! ...
Мы нынче дожились до нищенских в душах котомок,
Друг друга не слышим, как громко мы все ни орём ...
А он - был так слышим (!) , хоть голос его был не громок,
А он нам, со зреньем, незрячий - был по-во-ды-рём !
