Асадов!

Я помню всю жизнь, как его подвели к микрофону :

В чернейших наглазниках, бережно и не спеша ...

И как он стоял чуть неловко, подобно застывшему стону,

И как его голосом чуть трепетала душа ...

О, как он читал нам свои вдохновенные строки !

Как он их лелеял, как бережно слал их нам в зал

И как ненавязчиво преподавал нам уроки

Святой человечности и открывал нам глаза !

Слепой ? Нет : незрячий, лишённый возможности зренья ...

О, сколько, со зреньем, слепых и умом и душой,

О, сколько, со зреньем, лишённых полёта, горенья,

О, сколько, со зреньем, с душонкой такой небольшой .

Не тем, кто незряч - им бы надо давать инвалидность,

Лечить в санаториях от амнезии души ...

Асадов! Асадов! ярчайшая сердца болидность,

Врачующей болью души осветившая ширь ! ...

Мы нынче дожились до нищенских в душах котомок,

Друг друга не слышим, как громко мы все ни орём ...

А он - был так слышим (!) , хоть голос его был не громок,

А он нам, со зреньем, незрячий - был по-во-ды-рём !