О, моя многоликость, о которой ты мне всё твердишь.
О, моя многоликость, о которой ты мне всё твердишь
И которую сам я почему-то так не замечаю,
За которой ты тайно с ироничной усмешкой следишь,
Но при этом, как-будто, в ней души удивлённой не чая!
Ну, и что мне с ней делать, если, вправду, она таки есть?
Мне с ней жить и мириться или вытравить и в одноликость
Перейти и, как знамя, так парадно-восторженно несть? ...
Но при этом, ей Богу, трусовато свалиться в безликость.
Знаешь, вот что возьму я и тебе, не моргнувши, скажу
Так без всяких, что долго ты будешь над этим смеяться:
«Пусть я весь многоликий, но ведь с Богом я всё же дружу
И надеюсь и верю
всё ж таким до скончины остаться.
И когда я предстану весь на, так всех пугающий, суд -
Я начну неустанно всё менять свои чудные лица
И несчастные судьи заплутают во мне, как в лесу,
И потребуют строго на любом из них остановиться.
Вот тогда-то я Бога, как свидетеля, и призову!
«Бог свидетель, скажу я, дурня Ваньку я вам не валяю!
Я всю жизнь точно так же, как сейчас, многолико живу
И, меня хоть убейте, в чём вина моя - не понимаю!» …
Он кивнёт молчаливо, но с улыбкой, мол, да, он такой!
И у судей при этом перехватит в волненье дыханье,
И они припаяют, с чистой совестью, вечный покой,
То есть : вечное между
всеми мною … чумное скитанье!
И пойду я по раю сам со всеми такими собой
Непохожими, разными, странными, но и такими
Безоглядно, безумно хранящими в сердце любовь
И своей неизменностью и красотою такими родными!"
