И на предоставленный смертью счёт за прожитую жизнь, он ответил: "Всё было прекрасно. Но у меня нет таких средств".

 

 

 

 

Да, адмирал! на лучшей из колонн

во всей Британии, ты, будто первый рыцарь!

Из пушек переплавленных в столице -

твой знак наполеоновских падений -

отлили фрески. В принципе, коль он

готов к войне - ты встретишь. Но под тем ли

английским небом? Что ж, в кровавой схватке,

держа под сердцем маленький кулон,

ты крикнешь: "Хватит!"

 

 

Так выкрикнут: лишь мрамор и гранит.

Для камня хватит смелости оставить

и поле битв, и поле, где о славе

не сказано ни слова. Боже милый,

пускай твой мрамор бережно хранит

людской порыв к прекрасному.

Во мнимой

вселенной, что раздваивает взгляды,

тебя везут в торжественный храм нимф.

О, адмирал! везут в отдельно взятой

 

 

квадриге запряженной в два ряда

твоими львами с площади. Так с рёвом

они кружат, беснуются . Их ребра

вздымаются под мраморною плотью.

Ты так торжественен, что хочется рыдать.

Но все миры - как сговорившись - против.

Вот первый луч. Вот мучат петли ставней...

Сегодня небо - медная руда,

но ты опять один на пьедестале.