Как-то утром жена мне говорит:

– Отстали мы от жизни, Феденька, и берлога наша на европейскую не тянет. Но ничего, у меня выходной сегодня, придёшь с работы – квартиру не узнаешь.

Ладно… Отработал смену. Прихожу домой и… ничего не вижу.

Тут жена выходит из кухни и подсказывает:

– Феденька, да ты на потолки посмотри.

Смотрю, – а там обыкновенным фломастером написано: «ГОСТИНАЯ». Вот никогда не думал, что нашу комнату гостиной назвать можно. Возвращаюсь в коридор и там по слогам читаю: «ВЕ-СТИ-БЮЛЬ». Хорошо ещё, что спальня – СПАЛЬНЕЙ названа, зато кухня – РЕСТОРАНОМ.

Жена смотрит на меня влюблёнными глазами и ждёт, как я отнесусь к её новшествам.

– Для чего надписи? – спрашиваю.

Она подходит ко мне, гладит по голове как маленького и говорит:

– Отсталый ты у меня совсем, Феденька! Не понимаешь, что вывеска – первое дело. Вот и парикмахерская наша салоном названа.

– А при чём тут потолки? – спрашиваю.

– Для пущего эффекта.

– Ладно, – говорю, – эффект эффектом, я есть хочу!

Захожу в так называемый ресторан, смотрю, на столе меню лежит. Раскрываю его и читаю:

1. СУП КАРТОФЕЛЬНЫЙ.

2. –

3. ЧАЙ.

Ну что тут скажешь – славное меню…

 

На другой день жена с утра заводить меня стала:

– Феденька, как ты думаешь, может, мне с работы уволиться, а? У нас теперь РЕСТОРАН, ГОСТИНАЯ, ВЕСТИБЮЛЬ, трудновато справляться, однако.

Я говорю:

– А давай, Вальку наймём, из 35-й квартиры…

Жена руками машет:

– Что ты, родненький, сама управлюсь, но на работу больше ни ногой…

 

Проходит месяц. Чувствую, на супружницу мою опять критическое состояние наворачивает.

– Ну?! – спрашиваю.

– Да вот, – жмётся она, – думаю я, имя своё и фамилию сменить.

У меня глаза из орбит наружу запросились:

– Ты что, замуж за другого собралась?

– Господь с тобой, Феденька, просто фамилия наша – Кирпичиковы – не звучит, а что ты скажешь, если я Анной Австрийской назовусь или, того лучше, Екатериной Медичи?

Я посмотрел на её накрашенное лицо, на видавший виды халат и сказал:

– Что ж, Катюха! В таком случае я Людовик XIV! До вечера не жди, ухожу в Лувр.

А сам, конечно, ни в какой Лувр не пошел, делать мне нечего больше! А наикратчайшей дорогой через ближайший винно-водочный магазин рванул к приятелю. Приняли мы с ним по два стакана по этому поводу. Чувствую, развозить стало.

– Как, – говорю, – я в таком виде своей королеве покажусь? Она мне такой приём устроит – век помнить буду.

Приятель подумал немного, потом вырвал из дочкиного альбома для рисования лист и написал крупными буквами: «Я ТРЕЗВЫЙ!».

– Вот, – говорит, – вешай себе на грудь и смело иди домой. И помни: вывеска – первое дело!