– Ай да Пушкин, ай да молодец! – восклицает Александр Сергеевич и кладёт рукопись в папку. Работа завершена!

С той самой зимы 1837 года, как он благодаря Жоржу Дантесу поменял место жительства, это восклицание вырвалось из его уст впервые. И надо заметить, что повод был весьма и весьма подходящий. Написана новая книга стихов. Да ещё какая! Ничего лучшего из-под его пера не выходило.

– Вот покажу Жоржу, расстроится, бедняга…

С Дантесом их заставили помириться сразу же по прибытии последнего на Небеса.

– Прости, если можешь! – выдавил из себя Дантес.

– Бог простит, – ответил Пушкин, и они больше не стрелялись…

 

***

 

Однажды Александра Сергеевича осенило:

– На Землю мне надо, в Россию. – Посмотреть, как там без меня слово русское!

Из Небесной канцелярии возражений не последовало, но сказали:

– Одёжку мы тебе подберём, без проблем и по моде. И портфель кожаный выдадим, а вот волосяного покрова – не обессудь, дать не можем никаким образом. Лысым придётся быть тебе. И денег не дадим. Не полагается…

– Ну и ладно! – соглашается Александр Сергеевич, без денег, так без денег – мне не привыкать! На гонорар проживу! Вы только меня до издательства солидного доставьте.

– Обязательно, – отвечают ему. – Доставим. Но помни: обратная дорога на Небеса у тебя только одна – Чёрная речка… Кстати, телефоном пользоваться умеешь?

– Умею, – кивает Александр Сергеевич, – показывали мне…

– Ну и отлично! Вот номер Дантеса. В случае чего – звони!

 

 

***

 

И не успел Александр Сергеевич глазом моргнуть, как очутился на большой площади, и прямо перед ним здание высотное. И надпись на нём «Издательство». И двери перед ним сами открылись, и девушка симпатичная мило улыбнулась, и к шефу своему впустила безотлагательно.

– Не стесняйтесь, молодой человек, входите. Что у вас? Стихи, проза?

– Стихи, рукопись пятьсот страниц.

– Ого! Желаете книжку издать?

– Хотелось бы, – смущается Александр Сергеевич, опускаясь в мягкое кресло, – это будет лучшая моя книга, если, конечно, её напечатают.

– А куда ей деться, обязательно напечатают! – уверяет хозяин кабинета. Давайте знакомиться. Я Игорь Николаевич, фамилия моя Лапшинский – директор издательства.

– А я – Пушкин Александр Сергеевич!

– Пушкин? Надо же…

– Да, Пушкин…

– Хорошо, хорошо, так и запишем. Теперь к делу. Обложку какую хотите – мягкую или твёрдую?

– Твёрдую.

– Прекрасно. С золотым тиснением или попроще?

– С золотым …

– Отлично! Условия у нас такие: тираж – тысяча экземпляров, стоимость – пятьсот рублей страничка.

– Пятьсот рублей множим на пятьсот страниц… – Александр Сергеевич пробует считать в уме. – Получается, получается…

– Двести пятьдесят тысяч, – подсказывает издатель. Хорошая цифра.

– Хорошая, – соглашается Александр Сергеевич, а про себя думает: «На первое время хватит, а там, глядишь, и «Правнука Онегина» одолею».

– Надо же, Пушкин! – повторяет про себя Лепешинский, а вслух говорит:

– Ну, коль согласны, подписываем договор, проводим денежные расчёты, и через недельку-другую книга выходит – годится?

– Разумеется, – соглашается Александр Сергеевич, оглядывая кабинет. Первое, что бросается ему в глаза, – его собственный портрет и надпись под ним: «Светоч русской поэзии А.С.Пушкин».

«Ничего себе!» – думает он, но возгордиться не успевает, потому как Игорь Николаевич любезно просит показать материал.

Александр Сергеевич открывает портфель, извлекает из него папку и протягивает её издателю.

Тот мгновение держит рукопись на ладони, как бы взвешивая, и небрежно бросает в ящик стола.

– Вот и всё!

– А что, читать не будете? – удивляется Пушкин.

– А зачем время тратить? О цене мы договорились, подписывайте договор – и в кассу. Не забыли? Пятьсот рублей за страничку.

– Как можно! – восклицает Александр Сергеевич. – Как можно.

– Ну и ладушки, касса по коридору направо.

 

 

***

 

Телефон зазвонил почти сразу.

– Алло! – поднимает трубку Игорь Николаевич.

– А у него… а он… – голос кассирши Леночки (Игорь Николаевич узнал бы его из тысячи) захлёбывается от недоумения и возмущения. – А он деньги платить не хочет. Говорит, что это вы ему должны двести пятьдесят тысяч… и собирается вас убить... Игорь Николаевич, Игорь Николаевич, он идёт к вам!

Последняя фраза явно запаздывает. Разгневанный светоч русской поэзии врывается в кабинет издателя.

– С каких это пор поэты стали платить за свой труд? Бред, глупость, абсурд! Пусть тогда и дворники платят, и уборщицы, и книгопечатники. Поработал – заплати! Короче, отдавайте мою рукопись, больше я с вами не сотрудничаю.

– Это никак сделать невозможно, – парирует Игорь Николаевич, – договор на то и договор, чтобы его выполнять! В противном случае место на нарах я вам обещаю.

– А это видел?! – Александр Сергеевич переходит на «ты» и подносит к раскрасневшемуся лицу издателя наспех сотворённый кукиш. – Давай мою рукопись, и я не буду тебя бить!

Поняв, что ситуация выходит из-под контроля, Игорь Николаевич нажимает ногой на кнопку под столом. В кабинете появляются четверо охранников, и Александр Сергеевич оказывается в отделении полиции.

– Влипли вы, однако! – буднично говорит дежурный следователь. – Игорь Николаевич у нас крупный общественный деятель, а вы кто?! Короче, нехорошо вам будет, если не заплатите.

– Я хочу позвонить!

– Валяйте.

Александр Сергеевич набирает номер. Трубка реагирует немедленно.

– Дантес слушает!

– Жорж, голубчик, умоляю, приезжай срочно…