Мы с тобой – незнакомцы.

Силуэты окон на стенах –

словно гробы, сколоченные из веток.

Мы с тобой – незнакомцы,

что так часто целовались на лестничных клетках.

О бугры позвонков можно сослепу

запнуться

и сломать пальцы.

Твое тело больше не храм – так,

поношенный подвал для скитальцев.

 

Здесь коммунальный спичечный коробок.

Мы – жуки,

которых поймали дети.

Играть по рецепту Кафки нет дров –

в измочаленном сердце гарцует ветер.

Я не успела?

Прошу прощения.

Замоталась люто. Задержалась в прошлом.

Себе вколол и мою дозу?

Глянь.

Вены устроили гонку

под пряной кожей.

 

Конвульсии сбили с ног.

Глаза закатились под веки –

в кассах билеты на виражи.

Хватаешь запястья,

шепча, о чем-то грезишь.

Дурной,

ты уже в Черной книге.

Невыживших.

 

В шприце осталось любви на ночной звонок

да на пару трепетных вздохов.

И если ты знаешь, где собака зарыта.

Я знаю, как она сдохла.

В горле нарастает молитва, начинаешь стелиться псом к Богу.

Но до поломанного бредом Олимпа закрыта шлагбаумами дорога.

На сморщенный скелетный плевок смотрю сверху.

На мертвые колбочки и палочки остекленевшего взгляда.

 

Но знаешь.

Тоже не выдержала проверку.

Не переживай.

Я на рассвете,

зависимая.

лягу рядом.