Мы с тобой – незнакомцы.
Силуэты окон на стенах –
словно гробы, сколоченные из веток.
Мы с тобой – незнакомцы,
что так часто целовались на лестничных клетках.
О бугры позвонков можно сослепу
запнуться
и сломать пальцы.
Твое тело больше не храм – так,
поношенный подвал для скитальцев.
Здесь коммунальный спичечный коробок.
Мы – жуки,
которых поймали дети.
Играть по рецепту Кафки нет дров –
в измочаленном сердце гарцует ветер.
Я не успела?
Прошу прощения.
Замоталась люто. Задержалась в прошлом.
Себе вколол и мою дозу?
Глянь.
Вены устроили гонку
под пряной кожей.
Конвульсии сбили с ног.
Глаза закатились под веки –
в кассах билеты на виражи.
Хватаешь запястья,
шепча, о чем-то грезишь.
Дурной,
ты уже в Черной книге.
Невыживших.
В шприце осталось любви на ночной звонок
да на пару трепетных вздохов.
И если ты знаешь, где собака зарыта.
Я знаю, как она сдохла.
В горле нарастает молитва, начинаешь стелиться псом к Богу.
Но до поломанного бредом Олимпа закрыта шлагбаумами дорога.
На сморщенный скелетный плевок смотрю сверху.
На мертвые колбочки и палочки остекленевшего взгляда.
Но знаешь.
Тоже не выдержала проверку.
Не переживай.
Я на рассвете,
зависимая.
лягу рядом.
