Напоследок
#навыдохных
Час назад ею куплены были билеты. Ни куда-нибудь. А до самого до Парижа.
Очень ловко орудует чемоданной молнией, враз застегивая полжизни.
Мама, ее однобоким отчаянием не на шутку сбитая с толку – смотри же!
Согласилась составить компанию. Поддалась-таки натиску и дешевизне.
Пять часов до Парижа. Триста двадцать часов только мама и краски парижской моды.
Надышаться бы ею. Натрепаться бы с ней до седьмого Дантева адова круга.
Набродиться вдвоем. Насидеться в кафе до беспамятства пьяной финальной коды.
И шатаясь, брести одуревшим до Марсова поля, подгоняя нелепо друг друга.
А потом разбежаться. Разъехаться. Ей – до другого большого бы города.
В нем без мамы. Одной, однозначно. Зачем? Глупости ради: не за чем, а за кем.
Только на день. Может, на ночь еще задержаться. Насмотреться, чтоб наскоро, да
Не тревожась и не тревожа, не выискивать скучных и необдуманных тем.
А хватило бы мужества, мудрости, наглости – ох, вытворила б такой коленкор –
Всем на зависть! Что напоследок, на самый последок, был бы выше всяких похвал.
Правда, вот, с мужеством - напряженка. Какая жалость, и с наглостью - недобор.
Просто уехать, не попрощавшись. Молча уехать. Чтоб о приезде никто не знал.
Она же помнит, что если будет еще возможность, и времени вдруг останется,
На крайний случай всегда есть повод, если вдуматься, и не один, пожалуй -
Опять собраться, верней, сорваться – и снова в город, где так по нему скучается.
Уж Вы поверьте, она путешественник-то со стажем, в таких закромах бывалый.
А после: все драгоценное время родным и близким, минуты – дары Волхвов.
Пусть в каждой шутке лишь доля шутки: три четверти правды, в остатке, на четверть - ложь.
Она изловчится и всех заставит, чтоб в этих встречах побольше действий, поменьше слов.
И только важное. Только нужное. Так мало времени, так мало времени! Теперь уж что ж?..
Остался час до Парижа. В салоне воздух заряжен. В руках рентгеновский лист.
И хочется виски залпом. И с самолетным гулом взять да в унисон завыть.
И жить так хочется! Но получается безжизненный, слабый, пронзительный свист:
Вчера узнала, через тридцать таких «сегодня», любое завтра может уже не быть.
Час назад ею куплены были билеты. Ни куда-нибудь. А до самого до Парижа.
Очень ловко орудует чемоданной молнией, враз застегивая полжизни.
Мама, ее однобоким отчаянием не на шутку сбитая с толку – смотри же!
Согласилась составить компанию. Поддалась-таки натиску и дешевизне.
Пять часов до Парижа. Триста двадцать часов только мама и краски парижской моды.
Надышаться бы ею. Натрепаться бы с ней до седьмого Дантева адова круга.
Набродиться вдвоем. Насидеться в кафе до беспамятства пьяной финальной коды.
И шатаясь, брести одуревшим до Марсова поля, подгоняя нелепо друг друга.
А потом разбежаться. Разъехаться. Ей – до другого большого бы города.
В нем без мамы. Одной, однозначно. Зачем? Глупости ради: не за чем, а за кем.
Только на день. Может, на ночь еще задержаться. Насмотреться, чтоб наскоро, да
Не тревожась и не тревожа, не выискивать скучных и необдуманных тем.
А хватило бы мужества, мудрости, наглости – ох, вытворила б такой коленкор –
Всем на зависть! Что напоследок, на самый последок, был бы выше всяких похвал.
Правда, вот, с мужеством - напряженка. Какая жалость, и с наглостью - недобор.
Просто уехать, не попрощавшись. Молча уехать. Чтоб о приезде никто не знал.
Она же помнит, что если будет еще возможность, и времени вдруг останется,
На крайний случай всегда есть повод, если вдуматься, и не один, пожалуй -
Опять собраться, верней, сорваться – и снова в город, где так по нему скучается.
Уж Вы поверьте, она путешественник-то со стажем, в таких закромах бывалый.
А после: все драгоценное время родным и близким, минуты – дары Волхвов.
Пусть в каждой шутке лишь доля шутки: три четверти правды, в остатке, на четверть - ложь.
Она изловчится и всех заставит, чтоб в этих встречах побольше действий, поменьше слов.
И только важное. Только нужное. Так мало времени, так мало времени! Теперь уж что ж?..
Остался час до Парижа. В салоне воздух заряжен. В руках рентгеновский лист.
И хочется виски залпом. И с самолетным гулом взять да в унисон завыть.
И жить так хочется! Но получается безжизненный, слабый, пронзительный свист:
Вчера узнала, через тридцать таких «сегодня», любое завтра может уже не быть.
