Мы - есть!

Мы – есть!

Говорили они,

трубили в рога,

бросая цветы под ноги

новоявленным Иисусам.

Мы – есть!

Отражалось в глазах их,

плясало огнями

в калейдоскопе искусов.

 

А я?

Что я?

Брёл где-то сзади, сирый,

втайне лелея веру,

мечту,

любовь…

и нож.

Остёр –

пусть и руки хилы.

Тестом мнётся эфир

под напором слов

ведущих:

- Мы есть! Мы есть!..

До нелепости уже громко…

или я вместе с ножом

наточил и слух?

По одному

я вас увожу в сторонку,

плавно рисуя

каждому

в брюхе

круг.

 

Мы – есть!

Мы – есть!

Всё кричат они

голосами

истрёпанными,

рваными,

как знамёна погибшей армии.

Мы – есть!

Далеко до конца

балагана.

Шуты с автоматами,

кольями,

перьями –

в каждом здании,

в каждом знании

(Знание – сила! –

талдычат с детства);

пересекаются

взглядами с сомелье.

Что-то не так.

Я повис радикальным средством

в горле у мира,

рвущегося в балет.

Корвет

давно

обломал все мачты,

сжёг паруса,

перепутал снасти и курс.

Мы есть!

Мы есть! –

донеслось с президентской дачи.

Ржёт лошадино

наполеонов бюст.

 

Мы – есть!

И вдруг пепел

дождём

стошнило на город,

страну,

планету,

на быль

и небыль.

Мы…

где?

Ну где же?

Не вижу вас!

Соседи,

друзья,

родня,

ДОБЫЧА!

 

ГДЕ ВЫ?!

 

***

 

Нож потерялся

в утробе

матери –

серой, как мышь.

Я

марширую –

сам себе армия,

пасынок крыш.

“Мы – есть!”

Неумело

молчат с экранов –

даже в Армагеддон

будут врать.

Мы – есть!

Мы мухи на дне стакана.

Переверни –

я снова хочу летать.