Мы - есть!
Мы – есть!
Говорили они,
трубили в рога,
бросая цветы под ноги
новоявленным Иисусам.
Мы – есть!
Отражалось в глазах их,
плясало огнями
в калейдоскопе искусов.
А я?
Что я?
Брёл где-то сзади, сирый,
втайне лелея веру,
мечту,
любовь…
и нож.
Остёр –
пусть и руки хилы.
Тестом мнётся эфир
под напором слов
ведущих:
- Мы есть! Мы есть!..
До нелепости уже громко…
или я вместе с ножом
наточил и слух?
По одному
я вас увожу в сторонку,
плавно рисуя
каждому
в брюхе
круг.
Мы – есть!
Мы – есть!
Всё кричат они
голосами
истрёпанными,
рваными,
как знамёна погибшей армии.
Мы – есть!
Далеко до конца
балагана.
Шуты с автоматами,
кольями,
перьями –
в каждом здании,
в каждом знании
(Знание – сила! –
талдычат с детства);
пересекаются
взглядами с сомелье.
Что-то не так.
Я повис радикальным средством
в горле у мира,
рвущегося в балет.
Корвет
давно
обломал все мачты,
сжёг паруса,
перепутал снасти и курс.
Мы есть!
Мы есть! –
донеслось с президентской дачи.
Ржёт лошадино
наполеонов бюст.
Мы – есть!
И вдруг пепел
дождём
стошнило на город,
страну,
планету,
на быль
и небыль.
Мы…
где?
Ну где же?
Не вижу вас!
Соседи,
друзья,
родня,
ДОБЫЧА!
ГДЕ ВЫ?!
***
Нож потерялся
в утробе
матери –
серой, как мышь.
Я
марширую –
сам себе армия,
пасынок крыш.
“Мы – есть!”
Неумело
молчат с экранов –
даже в Армагеддон
будут врать.
Мы – есть!
Мы мухи на дне стакана.
Переверни –
я снова хочу летать.
