Письма к другу

Пишу тебе письмо. Без адресата.

Но ты прочтёшь, я точно это знаю.

Здесь двадцать откровений о запретном,

Тебе свою я тайну доверяю.

 

Я расскажу тебе о девочке в веснушках.

О даче за семьюдесятью замками,

О дружном, шумном и весёлом доме,

О деревенском небе с облаками.

 

Я помню, как мы вместе собирались,

Как говорили, пели и шутили,

Я знала всех, тебя как ныне знаю,

О, веришь ли: меня тогда любили.

 

К нам гости (к папе) приходил Будённый,

Нас навещал товарищ Ворошилов,

Орджокинидзе, дядя Павел, Ринденс…

Теперь дом пуст, а память из обрывов.

 

Ты знаешь, как ломаются идеалы?

Как мама в смерть ушла, совсем не плача.

Как те, кто был, убиты лагерями.

На память мне осталась только дача.

 

Там никого, все призраками стали,

Я вижу их в закатной темноте,

Вот мама, тётя Анна, братик Яков,

Отец… на недоступной высоте.

 

Он не… плохой, его не оскорбляю

Кровавой памяти тирана, палача.

Меня любил, и это признаю я.

Но для страны всегда рубил с плеча.

 

Всю жизнь, была как птичка в медной клетке,

Что в школу, что из школы, по пятам

Идёт чекист, мужчина страшный – видный.

Как чёрт, ступает точно по следам.

 

Всю жизнь жила как будто с одобренья,

Он живостью моей был не доволен.

Мой рок за бытие любимой дочкой –

Покуда жив, существовать в неволе.

 

Скажу я правду, я отца любила,

Он мне на деле очень-очень дорог.

Я смерть его с печалью вспоминаю.

(И счастье ныне стало словно морок.)

 

Ну вот и всё, печать свою поставлю,

Тебе, мой друг, я строки отдаю.

Вот правда о годах тех долгих, дальних,

Об этом я душой не покривлю.

 

Что напоследок? Чем закончить фразу?

Лета застыли вереницей чисел.

Я покидаю сцену, оставляю

Боль, призраков и дачу. Горстку писем.