Макбет

... на пыльном подоконнике тайком

от всех домашних, в платьице с отливом,

ты думаешь, что счастье - сиротливо.

В уме перебираешь муки плоти.

Ты думаешь: как, собственно, в таком

глухом уезде быть всё время против

всех внешних сил?

И, задыхаясь ночью,

звать мужа неудачником; телком,

что тянет ношу".

 

 

И страсть не в счёт! И сколько бы мужей,

не лезло в эти сети - им не выжить.

И сколько там дозволено Всевышним

терпеть не муки совести, но духа?

И ты, кривясь и радуясь: "Ужель?" -

бесстыдно вопрошаешь у супруга,

но думаешь о том, с кем делишь будни.

И все слова слетаясь до ушей,

влетать - не будут...

 

 

Со временем, припрятать грешный шов,

куда сложней, чем собственную душу.

И слуги подают тебе на ужин:

всё больше вин и безобразной снеди.

Но ты, как прежде, любишь лёгкий шёлк.

С недавних пор, ты любишь привкус смерти.

Твой прежний мир... Но не о нём же... Бес с ним!

Куда бы там твой суженный не шёл,

он будет в бездне!

 

 

И, значит, Катерина, дерзкий блуд

не будет на устах у местной своры.

А, значит, лишь кладбищенские своды

вас разлучат. И после, время споро

докажет, что теперь не каждый Брут

берёт на службу выдержку и скорость

расправы над ближайшими.

Отчасти,

в твоём уезде все святые врут

не только о судьбе, но и о счастье.

 

 

И всё, что муж способен был дарить,

так это: платья, банты и корсеты.

И ты уже, привыкшая к оседлой

и к тайной жизням, во плену безумства,

так, словно к крови алчущий Давид,

крадешься в спальню мальчика.

Разуйся!

Вот, посмотри: беспечен, как рыбёшка.

Так, каково же, Катенька, давить

большой подушкой спящего ребёнка?