МОСКОВСКАЯ РУСЬ
Постараемся взглянуть
в древние страницы,
Где в единое сплелись
были-небылицы.
До забвения испить
воздух тех столетий…
Самому пройти сквозь битву,
С войском прочитать молитву,
И за правду прошлых лет
просто быть в ответе…
Шумит ковыль
под ветром вольным,
Свободой пахнет,
степь привольна
И снова убраны хлеба.
Тебе,
читатель,
быть со мною,
Когда одна беда с другою
На землю Русскую пришла.
Вот, здесь,
на поле Куликовом,
Крепчая верой,
духом,
силой.
Вот здесь!
Решилось все не вдруг!
Просчетов и ошибок
был разорван круг
И ход событий –
предопределило…
НЕ В СИЛЕ БОГ, А В ПРАВДЕ
Неспешный Дон
в унылой грусти
Течет лениво,
блещет тускло.
Песок несет в стремнинах вод.
Кровавый отблеск
зорь багровых
И вечер нов,
нахмурил брови,
Бродя среди костров,
среди подвод.
Струилась ночь
сентябрьскою негой
В дубраву ветер
прятался с разбега
И кто исход сраженья предречет?
Боброк-Волынец,
знающий приметы,
К шатру Димитрия подъехал,
Тревога скрытная
их
в поле вечером ведет.
Они вдвоем.
Ступают кони глухо,
Далекий гул доносится до слуха.
Ковыль тревожится,
не спит.
Луна,
как часть татарского щита…
В бордовом пепле
спряталась заря…
А в небе ворон,
каркая,
кружит…
Пересекли ручей.
Низину миновали.
Они теперь между войсками.
Спешился Боброк.
Припал всем телом
И долго слушал скорбь земли –
Татарский вой
и плачь Руси,
Траву рукой сжимая огрубелой.
- Что скажешь,
брате воевода?
Но тот,
не говоря ни слова,
Вскочил в седло и тронул повод…
- Что ж
ничего не скажешь мне?
- Скажу,-
Боброк ответил в тишине.
- Скажу.
Победа.
Разбитым будет ворог.
Два плача слышал с двух сторон
С одной –
по-басурмански –
вопли, стон,
С другой же дева
в скорби и печали.
Знай,
княже,
одолеем ныне,
Но Христианской рати
половина
Усеет поле
посеченными телами.
Холодало.
Рождалось утро, не спеша.
Загустевал туман,
прохладою дыша,
И с листьев,
словно дождь,
закапала роса!
Полки готовы, в полном облаченьи
В тревоге
ожидают миг сраженья!
Но час,
другой
еще дает пожить земля.
Праздничный тропарь
то тут,
то там запели
Молитвы слышатся
и служатся молебны.
В порывах ветер
завихрился в поле…
Вдруг,
битва
вспомнилась на Воже,
И там туман
клубился тоже –
Добрый знак для русских воев…
Солнце с ветром
принялись за дело,
Сквозь клочья
даль заголубела
И неровною завесой
уходил туман седой…
Близок,
близок час сраженья
Дмитрий шлет распоряженья…
В волненьи Русь
застыла за рекой…
Под тяжестью росы
пригнулись травы
И час настал,
не ради славы,
Ковыль прилег тревогой дня…
И ветер стих
в лебяжьем крике
Доспехи отразили блики,
В степи забилась
тишина…
Как краток миг
тиши рассветной!..
И против силы ворога
несметной
Восстал могучей силы
русский дух!
Живой стеной:
дружинники и кметы
Плечо в плечо,
забыв приметы
Победу,
будто песню,
жаждет слух!
Непрядва,
Рыхотка
и Дон
Оградили поле
с трех сторон.
Лишился темник
фланговой атаки,
А впереди
глубокий
русский строй
На удар
зовущий лобовой,
В Мамае разбудил
сомнения и страхи.
Но хан
их подавил в мгновенье,
С самодовольством –
настроенье
Улыбкою застыло
в щелках глаз.
Восточный взор
на запад впился,
И путь «Великому»
открылся –
Идет
его
навстречу
звездный час!
Конница – вот гордость!
Это – сила!
Не один народ
в походах покорила
И сколько крови пролила –
не счесть!
Ковыль под ней
ковром стелился,
Победы дух
как бес резвился.
Исход сраженья
она решит и здесь!
Придворный лестник,
интриган,
Все это в прошлом,
нынче – хан!
Великий воин,
царь,
наездник!
Но было «но»,
что не исправить,
не забыть!
Он не потомок Чингисхана,
не Чингизид!
И слава полководца
больше надобна,
чем прежде!
Спиною к солнцу,
темною рекой,
Текла Орда
густой стеной.
Не торопясь,
с опаской,
истинно – беда!..
Доспехи русичей
сияли и блестели,
Парадные рубахи
в многоцветии пестрели,
Яркостью своей, слепя врага.
Еще немного.
Счет пошел на метры
Натянули тетиву
боевые ветры
На Муравском шляхе
сходятся войска.
Еще немного,
вдруг –
стали рати.
Татарский поединщик
в дорогом халате
Выехал из строя,
горяча коня.
Тучною громадиной,
красуясь,
гарцевал
Багровел и злился,
пардусом рычал
- Кто копья не пробовал,
выходи на бой!
Но недвижимы молчали
русские полки
Равного такому
среди тысяч не найти
Кто же примет вызов,
брошенный мурзой?
Замешательство сердца
тягостью давило,
В оскорбленьи воинство
головы склонило,
Неужель единоборца
среди русских нет?
Только вдруг
ряды качнулись,
Вои словно бы
проснулись,
И из уст в уста летело:
Пересвет,
…свет,
…свет…
В черной схиме,
статный и плечистый
Инок – воин.
На поединок в поле чистом
Выехал в раздумье,
не спеша,
вперед.
Повернулся напоследок,
поклонился.
Взволнованно,
но твердо помолился.
Пусть печенег крупнее,
знали,
инок рать не подведет.
И с огромной силой,
вздрогнула земля,
Сшиблись в поединке
два богатыря,
Словно дуб столетний
рухнул в дубняке…
И опешили полки
в этот миг,
едино
Два могучих всадника
лежали недвижимы
По копью, сжимая
в стынущей руке…
В жестокой драме
день проснулся
И вместе с солнцем –
ужаснулся
Кровавой речи
множества клинков.
А сотни тысяч
на копье потока
Легли
в одно мгновенье ока.
Кровь потекла рекой
до самых берегов.
Крепка броня
пехоты фряжской
И дело
двигается тяжко,
Но русский меч
не знает мер,
Крошит ордынцев,
смесь людскую,
Сминает шайку воровскую
И не важна
тут численность потерь.
Кто противник,
не играло боле:
Рубили,
резали,
кололи,
Снопами вырастали
груды тел.
Но больше тяжестью рядов
сминали
Валились,
задыхались,
их топтали…
Возможность выжить
мало, кто имел.
Земля исчезла
под телами:
Кто падал –
больше не вставали,
Великим стоном
полнилась она.
И бились с ворогом,
жарою,
теснотой.
Среди живых
стоял и не живой!
Над полем,
мгла кровавая плыла.
Но битва
только начиналась
Хоть солнце
еле пробивалось
Сквозь пыльную завесу
от копыт и ног.
Передовых полков
ничтожные остатки
Вновь оказались
в центре новой схватки.
Сил основных настал
черед и срок.
Гул брани,
топота и крика,
И уж не видно
солнечного лика –
Окутала округу
удушающая мгла.
Стал воздух густ
от напряженья
Как далеко до завершенья
И кажется,
по всей земле такая теснота!
Сердца стучали
громче боя
Земля вдруг
поднялась в три слоя!
И смерть брела
по грудь в крови!
Терялось время и робело,
И чаша смерти тяжелела,
И реже становились
стойкие ряды.
А в суматохе
вершники давили
И мертвых и живых.
Ужасным голосом вопили
Терявшие рассудок
в нервном срыве.
Иные гибли от удушья
И смерть бродила в самой гуще…
Мамай же строил планы
о прорыве.
На Красный холм
летели вести:
То князь,
боярин то убит,
где Дмитрий – неизвестно.
И где Боброк,
не ведал хитрый темник.
Острейший взгляд
монгольских глаз
Сквозь клубы пыли
видел час,
Когда пожаром дышит Русь,
стоя на коленях.
Но нет,
еще на равных бьются рати,
Никак не применить охвата,
И конница бездействует –
нет места!
Лишен
Чингисова приема,
И он взбешен,
он жаждет перелома,
Но что от тьмы останется великой –
неизвестно!
А склон холма пустел,
полки редели,
Сквозь клубы пыли
молнией блестели
В кровавых зорях
сабли и мечи.
Мамай молчал,
и щурился,
и злился
Полк русских не бежал
и бился…
Надежд его еще горел
костер мечты…
Словно ветер,
гнал на русский фланг
Отборной конницы таран.
(Не удержать атаки,
рука в плече устала).
И острым клином разорвала стык
Левого полка с Большим.
И вмиг
Ряды шатнулись.
Середина – отступала!
Мамай повеселел,
зацокал языком
Его назвали мурзы
полководцем и царем,
Чья слава ярче славы
Темучжина и Батыя!
Он ликовал.
Ведь он – великий воин!
Он один
власти мировой достоин,
Ему потери не важны людские.
А русская стена
совсем изнемогала:
Часть – пала,
часть, сражаясь,
отступала.
В неравной сече кровь текла рекой.
Рвались ордынцы к переправам,
Под тяжестью тоски
клонились травы,
И плакала земля,
стенала,
с русской стороной.
Еще до битвы
в плен туманный
В Дубраве спрятан
полк засадный
Отборных воев конница лихая…
Владимир Серпуховский и Боброк,
Затаившись,
ждали срок,
И внезапно чтоб разбить
тумены Мамая.
Спешила к Дону
речка Смолка,
Печалью изливаясь горько,
Неся кровавый отблеск на челе.
Дубы и вязы шелестели,
И в поле воины глядели,
Там все терялось
в пыльной мгле.
Жег нетерпеньем
звон сраженья,
Сердца пылали жаждой мщенья,
Кровь поле напитала,
как вода,
И рокот битвы, несомненно
Стал приближаться постепенно
Вот здесь
прорвала строй Орда.
Уже татары пред глазами
Промчались черными орлами.
Их цель ясна!
Охват с ударом в тыл!
А левый полк разбит на группы,
И трупы падают на трупы,
И вои бьются из последних сил.
Князь Серпуховский
горячился
Коня осаживал,
молился.
- Всех перебьют.
Кому же помогать?
- Не время – был ответ Боброка,
- Бо не упился враг с Востока
Победной чашей сей.
Мы будем ждать.
Но что труднее ожиданья?
Лишь безутешное прощанье –
Когда перед глазами гибнут други!
И вот.
Напротив.
Для удара,
Скопилась вражеская стая,
Стремясь по тылу
истоптать кулигу.
Тут уж ратники взроптали
- Когда же мы
взмахнем клинками?
- Что,
мертвым будем помогать?
Воевода встал,
и проронил:
- Еще Мамай победы не испил,
Не до краев набралась чаша.
Будем ждать.
Как вечность,
ожидания часы,
Тянутся,
залитые в крови,
Сердца, сжимая воинам полка…
Вдруг ветер
потянул им в спину
Ольшаник
пред войском раздвинул
И голос воеводы:
Час настал.
Пора!
Орда упоена победой
Теперь и ей пора отведать
Кровавый вкус
разящего меча!
И гневный клик засадной рати
Сглотнул сражения раскаты
На татарские полки
опустилась мгла.
Вот предрешен
исход сраженья…
Еще момент,
еще мгновенье,
И ворог смят,
подавлен,
сбит.
Бегут,
теряя щит и стрелы
Мечи забыли свое дело
И каждый думает спастись.
И вот помчались,
словно стадо,
Назад,
гонимые отрядом
Свежайших,
русских конных сил.
Мамай,
удачей упоенный,
Глядел на поле
удивленный –
К холму прорвался русский клин.
И он не верил.
Как мог верить?
Все поле
мертвыми усеять,
И вдруг –
победы – нет!
Великой славы – нет!
Пылала ярость в узких щелках,
Вино победы стало горьким!
Он проиграл!
Он бит!
О' страшный бред!
Ему коня быстрейшего подводят
И лишь руками
в стороны разводят,
Но он на слуг и не глядит.
Все то,
на что потратил годы,
Разрушил хитрый воевода.
В голове стучало:
он – разбит!
Но верил он,
бока коня сжимая,
Что сила есть в степи
другая,
Еще он Русь затопчет
сапогами,
Выжжет,
перерубит,
перебьет,
С лица земли сотрет народ,
А кто останется в живых –
тех сделает рабами!
Мчался хан,
конь быстроног
Летел без троп
и без дорог.
Стучала мысль:
он – бит,
разбит!
Злость и страх
смешались воедино
Пот и слезы,
все наполовину
Он – великий хан –
разбит!..
разбит!..
До Красивой Мечи
павшие тела…
От Руси бежала
пестрая Орда
Только Дон неспешный
плыл средь берегов…
И шепталась с ветром
алая трава,
В звездном ожерелье
желтая луна,
Болью степь стонала
в сотню голосов…
Трое суток реки
скорбию текли,
В забытье великом,
полные крови,
Пало столько воинов!
Всех никак не счесть…
Братские могилы…
Но не надо слов…
Павшие за веру,
пали бы и вновь!
Полетела по Руси
с грустью радостная весть.
Восемь ден на поле битвы
Земля стонала под молитвы
И Дон
печально плыл
и облака…
Могилы прятали героев,
Молодых и славных воев,
За Землю Русскую
полегших навсегда!
Века проходят в славе
и без славы,
В степи шумят
упрямо травы,
И прячется в безмолвье
тишина…
А кровь сочится
с зорь багровых
И пишется история
нам снова
Под знаменем
Великого Христа!..
