Первое впечатление
Я понял жизнь, когда «У-а» лишь прокричал –
Мой громкий крик негодование обозначал!
Ведь подрастал в утробе матери, в тепле
И не хотел терпеть мытарства на земле!
Когда лишь в первый раз увидел белый свет,
Я сразу понял, что назад дороги больше нет!
От этой мысли ужаснулся, ротик приоткрыл
И, тотчас, первый свой шлепок, по …опе, получил…
Отшибли память мне, до четырёх годов –
Не помню, что тогда, со мной, происходило.
Свидетели, ну, расскажите же, в конце концов,
Зачем та акушерка, ни за что, мой зад лупила?
Зачем меня, свободного ещё, запеленали, -
Чтобы руки, ноги поднять уже не смог?!
Мою свободу в первые минуты же отняли,
А дальше… дальше отбывал по жизни срок…
Того не трогай, этого нельзя, лежи, сиди!
Почти до года пребывал я «на параше»!
Наделал лужу (хорошо, что сам ещё!) - терпи!
Не понимали разве, что огонь свободы был погашен?
И что с того, что я совсем не мог ещё ходить?
От мамкиной груди я вряд ли захотел бы убегать.
Но, я уже мечтал о том, чтобы свободу ощутить
И, с наслаждением огромным, воздухом её дышать!
Нельзя, нельзя, нельзя – тут поневоле заревёшь!
А, впереди уже маячили скандалы, споры, драки…
Но, ты – уже спелёнутый! беспомощный! и ждёшь,
Когда судьба, всеведущая, тайные подарит знаки…
Чего увидел там, тогда, - ведь память-то отбили!
Шлепок паскудный, тот, клянусь, вовеки не прощу!
Зачем меня к побоям, до пелёнок даже, приучили?
Узнаю, кто? и если жив, до сей поры, он – отомщу!
Я не успел родиться, а в меня впихнули злость,
Которая – не в памяти – в душе моей застряла…
Всю жизнь мне объясняли: «Били – чтоб жилось!» -
Но, только оправданий этих мне – до боли, мало…
11.03.15.
Мой громкий крик негодование обозначал!
Ведь подрастал в утробе матери, в тепле
И не хотел терпеть мытарства на земле!
Когда лишь в первый раз увидел белый свет,
Я сразу понял, что назад дороги больше нет!
От этой мысли ужаснулся, ротик приоткрыл
И, тотчас, первый свой шлепок, по …опе, получил…
Отшибли память мне, до четырёх годов –
Не помню, что тогда, со мной, происходило.
Свидетели, ну, расскажите же, в конце концов,
Зачем та акушерка, ни за что, мой зад лупила?
Зачем меня, свободного ещё, запеленали, -
Чтобы руки, ноги поднять уже не смог?!
Мою свободу в первые минуты же отняли,
А дальше… дальше отбывал по жизни срок…
Того не трогай, этого нельзя, лежи, сиди!
Почти до года пребывал я «на параше»!
Наделал лужу (хорошо, что сам ещё!) - терпи!
Не понимали разве, что огонь свободы был погашен?
И что с того, что я совсем не мог ещё ходить?
От мамкиной груди я вряд ли захотел бы убегать.
Но, я уже мечтал о том, чтобы свободу ощутить
И, с наслаждением огромным, воздухом её дышать!
Нельзя, нельзя, нельзя – тут поневоле заревёшь!
А, впереди уже маячили скандалы, споры, драки…
Но, ты – уже спелёнутый! беспомощный! и ждёшь,
Когда судьба, всеведущая, тайные подарит знаки…
Чего увидел там, тогда, - ведь память-то отбили!
Шлепок паскудный, тот, клянусь, вовеки не прощу!
Зачем меня к побоям, до пелёнок даже, приучили?
Узнаю, кто? и если жив, до сей поры, он – отомщу!
Я не успел родиться, а в меня впихнули злость,
Которая – не в памяти – в душе моей застряла…
Всю жизнь мне объясняли: «Били – чтоб жилось!» -
Но, только оправданий этих мне – до боли, мало…
11.03.15.
