Баллада о Дьяволе, Джеке и фонаре из тыквы
Помнишь его? Что ни день, надирался крепко,
брёл в полутьме, спотыкаясь на каждом шаге.
Этот примерный пьяница звался Джеком,
видели чаще не дома его, а в пабе.
Добрый стаканчик настойки, вина и джина
выше земных и небесных блаженств он ставил.
Как-то сидел он, тряс капли со дна кувшина –
и в тот же паб заглянул угоститься Дьявол.
Столько работы в унылый осенний вечер:
дождь, холодина, клиент – беспокойный малость...
– Джек, что не дома? Послушай, вот это встреча!
Ну-ка пошли, сковородки в аду заждались!
Джек-то, конечно, не хочет в глубины ада,
хоть чуть живой, и с вина тяжелеют веки.
Тянет в ответ:
– На дорожку хоть выпить надо!
Мне бы стаканчик, а после – хоть в печь, хоть в реку!
Дьяволу что? Каждый грех – как пятно на душу.
Пей, говорит, а потом – попрошу на выход!
Джек по карманам – и в ноги ему:
– Послушай,
нет ни монетки, подкинь, раз такое лихо!
Лестны нечистому грешные эти просьбы,
только коварство его – как горох от стенки:
бесы в аду кошельков-то – и тех не носят,
в пекле – какие товары, какие деньги?
Цедит смущённо:
– Хоть это и против правил,
дороги мне вот такие, как ты, повесы!
Джек, ты прости – и стаканчик, и два б поставил,
только в кармане не сыщешь и пары пенсов.
Нынче голяк – ну а так я, поверь, не жаден:
как не уважить клиента, чей срок отмерен?
Будь человеком, я так умотался за день...
Ну, поднимайся. Что попусту тратить время?
* * *
Нудная морось, за окнами ветер свищет.
Искрами сыпля, полено трещит в камине.
На голытьбу с недовольством глядит трактирщик,
Джек всё канючит:
– Стаканчик вина купи мне!
Нету ни пенса – так сам обернись монеткой!
Я заплачу, опрокину – а ты обратно!
Что тебе стоит, ведь ждал ты и так полвека!
Хмурится Дьявол, потехе уже не рад он.
Но делать нечего: сказано – карте место.
Высверк, хлопок – и медяк покатился на пол.
Джек сжал кулак, ухмыльнулся – почти как трезвый –
и в кошелёк шестипенсовик жуткий спрятал.
И ни вина, ни настойки уже не надо:
вышел кураж, перетрусил, и дело к ночи.
Только из паба – вдруг голос, как будто рядом:
– Джек, помоги, а не то меня здесь прикончат!
Джек за кошель, хоть от страха трясутся ноги.
В четверть стакана – глаза от картины дикой:
скачет по дну образок, и Святой Георгий
по нечестивой монете колотит пикой.
Дьявол всё громче вопит о судьбине горькой:
– Кончат сейчас ни за что! Помогите, люди!
Джек тут смекает, что, вроде, выходит ловко,
и вопрошает:
– А что мне за это будет?
Смотрит с прищуром. И стало понятно бесу,
что без обмана идти на уступки надо:
– Дам я тебе целый пуд распрекрасных пенсов,
и как довесок – отсрочку от ада, на год!
Только представь: виски в глотку рекою льётся,
ну а при встрече – приму у себя, как друга!
– Что ж, по рукам! – отвечает ему пропойца
и задвигает святого подальше в угол.
* * *
Год пролетел, будто и не бывало пенсов.
Джек, протрезвев, загрустил, что просил так мало.
Вспомнил контракт – и, конечно, накликал беса:
Дьявол уже у двери, хоть его не звали.
Ну, говорит, ты здоров истреблять хмельную,
черти с твоих пьяных гульбищ весь год дивились!
Срок подошёл, этой ночью в аду пируем.
Будет тебе самый лучший костёр и вилы!
А на дворе – как в насмешку, играет утро,
вьётся туман в позолоченных кронах сада.
Джек на рябину и яблони смотрит хмуро:
– Слышь, погоди, мне позавтракать что-то надо!
Ужинал элем, от голода сводит брюхо,
дома съестного, вот напасть, ни крошки нету!
– Слишком хитёр ты, – роняет нечистый сухо, –
снова в трактир – и обратно в кошель, монетой?
Джек аж вскипел.
– Это я-то задумал гадость?
Сам бы пробовал – сутки прожить без пищи!
Вон, погляди, пара яблок ещё осталась,
съем их сейчас, и пойдём, твой костёр поищем!
Жаль только, оба – на самой макушке кроны.
Может, подсадишь, а то не достать отсюда?
– Нет уж, любезный! А вдруг ты – опять иконой?
Лучше тебе эти яблоки сам добуду.
Дьявол на дереве. Лезет, сопя, всё выше.
Джек завтрак ждёт и со скуки ножом играет.
Шварк по стволу, и ещё! И случайно вышло,
что на коре – нерушимость креста святая!
Падают листья, щебечут на ветке птицы –
словом, для божьих созданий всё, как и прежде.
Хочет нечистый с добычей назад спуститься –
как загово́ренный, крест его в кроне держит.
Кажется, дел – только спрыгнуть, земля так близко!
Но не выходит, и Джек ему кукиш кажет.
Дьявол от злости трясётся, исходит визгом,
светится крест на коре, от тумана влажной.
Время к полудню: теплеет, короче тени.
Листья всё сыплются, бесу от солнца плохо.
Джек ждёт и дремлет. И вот, не снеся мучений,
Дьявол взмолился:
– Пусти меня в ад, пройдоха!
Что тебе? Денег? Отсрочки? Какого чуда –
пить без похмелья? Чтоб с паба не гнали ночью?
– Всё как тогда – только пенсов уже два пуда,
ну а потом можешь делать со мной, что хочешь!
Снова у Джека мешок новых пенсов полон,
горсть зачерпни – и до ночи кути беспечно.
...А через год – как нарочно, день в день – утоп он:
шёл по мосту и по пьяни свалился в речку.
* * *
Хоть и добряк Джек, и грех винопийства малый,
райские кущи закрыты ему от века.
Скинули с неба беднягу и в ад погнали,
перед воротами Дьявол встречает Джека.
Вздрогнул. Скривился, как будто опять – на солнце.
Пьяница рад: всё ж знакомец, пускай нечистый.
Просит у Дьявола:
– Слышь, уголька найдётся?
В ямах тропа – а темно, ни звезды, ни искры!
Бес багровеет:
– Опять за своё, паскуда?
Чую я, весело на небесах кому-то!
Вот тебе свет – и катись подобру отсюда,
я на земле от тебя натерпелся шуток!
Адская искорка в ночи ноябрьской стынет.
С неба погнали, и в пекле не рады тоже.
Джек в поле тыкву сорвал, сердцевину вынул,
уголь пристроил – и маршем, по бездорожью.
...Осень за осенью – скоро четыре сотни.
Слово бы вымолвить, вымолить миг покоя.
По миру бродит наш Джек и стучится в окна:
может, найдётся смельчак, что ему откроет.
