С экранов льётся всюду кровь и нам внушают Нелюбовь

С большой начальной буквы, за горло взяв, за руки,

За наши деньги режут нас и в профиль режут и анфас.

Как будто это надо им, чтоб мы простились с дорогим,

Всем прошлым нашим той земли, куда отцы за нас легли,

Сражаясь, проливая кровь, с заглавной буквы, за Любовь!

 

 

 

Когда машину вскрыли, на месте механика-водителя обнаружили останки младшего лейтенанта-танкиста.

У него был наган с одним патроном и планшет, а в планшете — карта, фотография любимой девушки и не отправленные письма.

25 октября 1941 г.

 

Здравствуй, моя Варя! Нет, не встретимся мы с тобой. Вчера мы в полдень громили еще одну гитлеровскую колонну. Фашистский снаряд пробил боковую броню и разорвался внутри. Пока уводил я машину в лес, Василий умер.

 

Рана моя жестока. Похоронил я Василия Орлова в березовой роще. В ней было светло. Василий умер, не успев сказать мне ни единого слова, ничего не передал своей красивой Зое и беловолосой Машеньке, похожей на одуванчик в пуху.

 

Вот так из трех танкистов остался один. В сутемени въехал я в лес. Ночь прошла в муках, потерянно много крови. Сейчас почему-то боль, прожигающая всю грудь, улеглась и на душе тихо.

 

Очень обидно, что мы не всё сделали. Но мы сделали всё, что смогли. Наши товарищи погонят врага, который не должен ходить по нашим полям и лесам.

 

Никогда я не прожил бы жизнь так, если бы не ты, Варя. Ты помогала мне всегда: на Халхин-Голе и здесь. Наверное, все-таки кто любит, тот добрее к людям.

 

Спасибо тебе, родная! Человек стареет, а небо вечно молодое, как твои глаза, в которые только смотреть да любоваться. Они никогда не постареют, не поблекнут.

 

Пройдет время, люди залечат раны, люди построят новые города, вырастят новые сады. Наступит другая жизнь, другие песни будут петь.

 

Но никогда не забывайте песню про нас, про трех танкистов. У тебя будут расти красивые дети, ты еще будешь любить.

 

А я счастлив, что ухожу от вас с великой любовью к тебе.

Твой Иван Колосов