Бабушка

Утро. Яркий солнечный свет окутывает беседку золотыми нитями. Капли утренней росы – блестят на пожелклой траве. Осенние листья – кружатся в небе и с шорохом ложатся на землю. В воздухе пахнет чем-то легким, свежим, но в то же время приторно-одурманивающим.

Я сижу в беседке, прижав к груди колени и облокотившись на завивающиеся подлокотники скамейки. Поеживаясь от ветра, натягиваю плед на себя и уткнувшись носом в колени, слушаю тихое бормотание бабушки. Мне нравится скрип ее кресла-качалки, ее сладкий запах духов, ее янтарные бусы, что так сказочно выблескивают на солнце. Одетая в кружевную шаль и в платье, цвета подсолнуха – она казалась мне королевой, что величественно восседает на троне.

Вот она откладывает книгу в сторону, и наливает в чашку свежезаваренный душистый чай. Я вдыхаю терпкий аромат трав и протягиваю к чашке руки. Бабушка улыбается, ставя чашку на столик.

- «Подожди, пусть немного остынет. » - говорит она, глядя на меня своим родным ласковым взглядом. Не слушаясь, я хватаю чашку, и с криком выпускаю ее из рук. Осколки со звоном разлетаются по плитке, и бабушка ахает, всплескивая руками.

Слезы начинают бежать по моему лицу. Я поворачиваю голову, ощущая теплое прикосновение руки к моим волосам.

- «Успокойся, все хорошо» - говорит бабушка, закутывая меня в плед и ласково прижимая к себе.

 

Идёт дождь, и сердитый ветер так и норовит сорвать с меня шапку. Мой плащ развивается, и я становлюсь похожим на большого черного ворона. Тучи застелили всё небо, и стало так темно, будто сейчас уже вечер, а не 12 часов дня.

«- Гендельф, ФонБауерн, Крихтенберг…

Вот – Шварц. Оливия Шварц.»

Я склоняюсь над могильной плитой и кладу на нее цветы. Желтые тюльпаны. Любимые цветы моей бабушки.

«Помним. Любим. Скорбим. Дорогая Оливия, ты была дня нас…»

Слёзы застилают мне глаза, и я не могу читать дальше. Слёзы… И я опять погружаюсь в свои воспоминания.