Рабы войны. Рассказ девятый
Рассказы бывших узников нацистских лагерей.
Большинство из них никогда никому об этом не рассказывали. Молча носили в себе эту память по 50-60 лет.
Борщевская (Райчонок) Раиса Петровна 1936 года рождения
Мне было 5 лет в 1941 году, когда началась война. Но как сквозь сон помню, как в 1942 году в нашу деревню нагрянули немцы. Всех жителей повыгоняли из домов и окружили автоматчики. Я была с мамой. Папа погиб ещё до войны. Была зима, на мне кожушок не по росту. Помню мамин шёпот: "Пригнись доченька, чтобы тебя не заметили" и как она меня собой заслоняла. Всё думали, что нас расстреляют, или сожгут. Такое уже было в округе. Но немцы погнали нас в г.п. Шарковщину (сейчас районный центр Витебской области в Беларуси), там погрузили в вагоны-"телятники". Они были в щелях и я всё время мёрзла. Везли долго. Очень хотелось есть, ведь с собой почти ничего не успели взять, а в дороге не кормили.
Эшелон остановился в городе Кветлинбурге. Нас разместили в 4-х этажном здании корпуса бывшего завода. Помню двухъярусные нары. На следующий день взрослых погнали на работу на фабрику. Дети остались в корпусе-бараке. Очень скоро мы нашли лазейку и делали вылазки в город. Я собирала окурки для мужчин. Они говорили, что закурят и голод притупляется. В бараке все были земляки и многие родственники. Жили дружно, поддерживали друг друга, как могли. С нами был муж маминой сестры. Тётю не забрали в Шарковщине, она была беременна, а её мужа затолкнули в вагон. Сначала он попал в другое место, не помню куда, но позже он вернулся к нам в лагерь, а другой его брат, Терентий попал в соседний лагерь.
Однажды я его случайно увидела на работах на железной дороге, я с детьми ходила туда, в надежде добыть что-то съестное. Подбежала к нему. Он очень обрадовался и попросил принести хоть что-нибудь поесть. Вернувшись в барак, я рассказала маме, что видела дядю. Односельчане собрали ему несколько корочек хлеба и печеных картофелин и я понесла их ему. Но через несколько дней, когда пришла к дяде Терентию снова, узники сказали, что его, ослабевшего, признали непригодным к работе и отправили в крематорий.
Мы бы тоже наверно попали в крематорий, но мама нашла подработку. После работы ходила к хозяину хлебопекарни латать мешки и ей за это давали несколько стаканов пшеницы. Она приносила её в барак и варила. Это было намного вкуснее лагерной похлебки и спасло нам жизнь.
Особенно туго было семьям, где было несколько детей. От голода люди умирали ежедневно. И взрослые, и дети. Есть хотелось всё время. И похожи мы были на ходячие скелеты. Я запомнила это время на всю оставшуюся жизнь.
Освободили нас американцы. И тогда, впервые за всю войну мы поели досыта. Нормальной и очень вкусной еды. Первыми американские солдаты покормили детей. Поначалу взрослые не пускали нас к ним, чего-то опасались. Но потом отпустили и нас накормили и надавали продуктов с собой. Я как сегодня помню, как в подоле платья несла еду маме и дяде. Там были невероятные продукты: консервы, хлеб, беленькие сухарики, головка сахара и пачка чая из фруктов. Это единственный счастливый момент в моей жизни за всю войну.
Американцы накормили всех узников, а тем, кто был абсолютным оборванцем, дали и одежду. А потом повезли на машинах за Эльбу, на распределительный пункт. Там нас передали советским оккупационным властям.
Домой добрались быстро на поезде. Вернулись в сожженную деревню.Она уже отстраивалась и родственник пустил нас с мамой пожить. Пошла в школу, закончила семилетку и стала работать в колхозе. Потом вышла замуж. Муж перевёз меня в Латвию, в город Даугавпилс. Всё как у всех. Муж, семья, дети... только отдельной строкой - воспоминанием осталось в памяти горестное пребывание в плену , когда ежедневно ощущала голод и видела смерть.
