Упавший с небес
Первый полёт и такой неудачный. Поначалу было хорошо, поймав нужную струю, расправив крылья, парить в бездонных лазурных небесах, которые он любил. Но некстати подувший ветерок изменил направление воздушного потока. Еле-еле удалось поймать следующее течение, чтобы не рухнуть камнем вниз с огромной высоты, а иметь возможность плавно опуститься на берегу какого-то озера. Хорошо, что ещё клювом землю не пропахал.
Низина и почти замкнутое пространство, которое давала зелень, растущая прямо из воды, немного напугали его. Птиц настороженно озирался по сторонам. Ещё не совсем окрепшие тёмные перья подрагивали от пережитого.
Зоркий глаз уловил немного поодаль от водоема какую-то странную блестящую светлую паутину, которая напоминала рябь на воде, когда подует ветерок, тянувшуюся, куда хватало взгляда. Она, словно паучья сеть, ограждала странные гнёзда, которые чем-то напоминали пещеру, что обычно была видна из гнезда Птица.
«Странное, однако, место», — подумалось ему.
Не сразу он заметил других пернатых, важно плескавшихся в воде, всё время опускающих голову вглубь, отчего картина почему-то казалась такой смешной. На тёмной глади воды шли круги, и остролистые тёмно-зелёные растения, что находились у берега, покачивались от такого движения.
Птицы были серо-коричневыми, рябыми, а другие имели зелёную голову и серо-коричневый окрас с белым, будучи более крупными, нежели рябые. Их широкие смешные клювы при открытии производили забавные звуки.
Птиц сидел и испуганно глядел на ныряльщиков. А те, будто не замечая незваного гостя, продолжали плавать и важно окунать в воду свои клювы. Наконец, один, с зелёной головой, поплыл к берегу, за ним тут же, пуская по воде длинный дрожащий след, бросились остальные.
Когда они выбрались на берег, то Птиц счёл их ещё более смешными: переваливающаяся похода была весьма забавной и походила на ковыляние или хромоту.
Внезапно зелёноголовый, видимо, он был главный, заметил Птица и тут же раздалось громкое:
— Кря-кря-кря, это что ещё за урод тут?!.
— Кря-кря-кря-кря, — тут же подхватили другие утки, а это, без сомнения, оказались именно они.
— Ты откуда взялся такой? — спросил главный селезень.
— Клё-ок, — испуганно открыл клюв Птиц.
— Фу, какой страшный, даже говорить не умеет, как надо! — крякнула рябая утка, которая поравнялась с селезнем.
— Клё-ок, умею я говорить, — собрался с силами Птиц.
— Кря-кря-кря-кря, — продолжал смеяться селезень-вожак. — Посмотрите, какая у него смешная шея и лапы, на них даже перепонок нет. Как же ты плаваешь? Откуда ты?
— Я, клё-ок, с неба, — он глянул в синие бескрайние просторы, которые были над ним, — мне не нужно плавать, я умею летать!
— Небо, кря-кря-кря, что может быть смешнее неба… Кря-кря-кря…
— Небо… Оно прекрасно, — попробовал возразить Птиц. — Оно бескрайне и свободно…
— Что за глупости ты говоришь, уродливый птенчик. Кря-кря-кря! — подхватила вся стая.
— Это вовсе не глупости, — Птиц подобрал крылья и попытался их расправить. — С неба можно увидеть много чего, а когда ветер щекочет перья — это так прекрасно.
Некоторые утки начали слушать внимательнее рассказ пришельца, даже клювы разинули, и это не осталось незамеченным главным селезнем. Он тут же подскочил к Птицу и начал пытаться ущипнуть того.
— Это тебе, чтобы глупости не говорил! Получай! — со злостью главарь пытался выдрать большое перо из крыла незваного гостя.
Тут же и другие утки, подбежав к пришельцу, начали того клевать или закидывать грязью. Кто знает, что бы приключилось с Птицем, если бы откуда-то сверху не раздался пронзительный крик, а затем на озеро легла тень.
Утки тут же бросили бедолагу и начали, переваливаясь, бежать подальше от воды, под навес. Они смешно спотыкались. И никому из них даже в голову не пришло посоветовать пришельцу бежать с ними или же хотя бы спрятаться в водных растениях. Каждый был занят спасением себя.
Самым последним ковылял ретивый селезень. Его задница была настолько жирной, что он не мог развивать большую скорость, что там говорить о взлететь или хотя бы помочь себе крыльями быстрее бежать.
Крик ещё раз разорвал тишину, и хищная огромная тень легла почти на землю. А в следующее мгновение сильные когтистые лапы ухватили бедолагу, главного селезня. Тот лишь жалобно успел крякнуть перед тем, как мощный изогнутый клюв метким отработанным ударом пробил череп незадачливого вожака. На землю полетели алые капли вперемешку с серо-коричневыми, зелёными и белыми перьями.
А затем страшная тень опустилась на землю. Перед Птицем предстал красавец-орёл. Крепкие жёлтые лапы с большими чёрными когтями, янтарного цвета обоюдо-острый клюв, чёрные, блестящие на солнце, перья, покрывающие сильное тело, лишь на концах крыльев и голове оперение было белым.
Хищник швырнул растерзанную добычу перед Птицем и открыл клюв:
— Клё-о-о-к-к, здравствуй, сын. Кушай, набирайся сил, нам ещё предстоит полёт домой.
