Среди прочих серых людей, как он...

Среди прочих серых людей, как он

Он мечтал о свободе от сжатых оков,

Он часами стоял у старинных икон,

Протирая коленки потертых штанов,

 

Прокляная в молитве всю горечь за то,

Что несмог устоять перед праздным грехом,

Что в обыденной жизни он был так жесток,

Забывая о чистом, извечном, святом...

Что все доброе в нем застывало на раз

От одной только мысли, что он слишком добр,

И всю ясность простых до прощения глаз,

Затмевала гордыня, как яд сотен кобр...

Холоднело нутро, заставляло искать его,

Согревающий хитрость наполненный кубок,

И навстечу ему раскрывались поддатливо,

Ничего не желавшие мертвые губы...

Риторический всплеск не имеющий чувств,

Задавался вопросами, но без ответов,

На холодный ложилось чело его бюст,

Куртизанки бесплатно дававшей с рассветом...

Надоевшее всё расставляло капканы, впрок,

Неценителей жизни забрать, многим проще;

Разрубив, положив души в черный мешок,

По немытым дорогам оно их волочит...

Скольких он насмотрелся любительниц фальши,

Ставил кровью автограф на автопортрете...

И совсем не заметил, как милая плачет,

И не понял совсем, как любимую встретил...

 

Жаркой ночью метель завывает в груди,

Больше нет не желанья, не сил и не снов...

Как же все-таки сложно по правде любить!

Как же все-таки сложно забыть про любовь...