Один из вечеров в горячей точке
Света не было. Его отключали каждый день, где-то с 6 вечера и до 11-12 ночи. Это началось сразу после военных действий 1996 года. Сначала свет восстановили, и мы так этому радовались… А потом начали систематически отключать. По слухам, его перекидывали буровикам – кустарям, которые, где только можно, рыли ямы в поисках нефти. Им освещение было нужнее!..
Описываемый период был очень мрачным и даже каким-то безнадёжным. По всему городу ходили вооруженные люди, от которых простое население старалось держаться подальше. Пенсии и зарплаты не выплачивались, поэтому почти ничего не работало, кроме торговых точек и заправочных станций. Каждый выживал, как только мог.
Скрепя сердце, зажигали керосиновую лампу и, коротая время, играли в нарды, шашки или шахматы.
Конечно же, накатывала злость, что светоотключение уже вошло в систему и приходилось вынужденно сидеть в полумраке, но что делать? Терпели! Всё-таки обстановка в регионе была далеко не спокойной.
Утешало то, что у нас почти каждый вечер собирались соседские пацаны, человека 3-4. Ребята тоже включались в игру, и этот «беспросветный интервал» протекал незаметно. В перерывах между игрой пили чай или кофе с «фронтовым пирогом», который замешивался на чайной заварке и очень быстро пёкся: справлялась одной рукой!
В тот вечер ребята не пришли. Стояла душная летняя ночь, на столе горела керосиновая лампа, но окно открывать не решались из-за нашествия комаров. Время двигалось медленно и нудно. Ложиться спать не хотелось, да и нужно было, после подачи света, протереть холодильник, который к этому времени основательно размораживался.
За окном, где царила уже полная темнота, неожиданно возник шум. Тарабанили по дверям магазина, который располагался в одной из квартир первого этажа нашей пятиэтажки. Но вход в магазин был с задней стороны дома, поэтому мы не столько напряглись, сколько удивились: «Кому не спится в ночь глухую?».
- Наверное, опоздавшие! - усмехнулся Саша. – Ага, как будто магазин по требованию откроют… Специально для них!
И мы продолжили играть в нарды.
Но потом шум возник во дворе, куда выходило окно нашей кухоньки. Видимо, свет от керосиновой лампы, мерцающий из-за занавесок, привлек возмутителей спокойствия, потому что буквально через минуту дверь, сторожащая нашу квартиру, была с грохотом выбита и в проеме кухни появились двое. Два молодых здоровых лося, лет по 25-30, один повыше, другой пониже. Нам они были совершенно незнакомы.
- Чо делаете? – спросил высокий, подойдя поближе к столу. В его руке блеснул тесак, сантиметров 50-70: им он явно хотел произвести впечатление.
- В нарды играем. Желаете присоединиться?..
- Нам деньги нужны! Нам в секу играть надо!
- Увы, ребята, помочь ничем не можем. Вы же знаете, что пенсии не выплачивают…
- А нам – пофигу!
Повисла зловещая тишина.
Тот, что был поближе к нам, тесаком начал ковырять стол. В столешнице появились первые надколы. «Так он нам весь стол изуродует…» - мелькнула мысль.
- Ребята, валите отсюда, - как можно спокойнее произнесла я.
Реакция была неожиданной: парень дернулся в мою сторону. Но, чтобы добраться до меня, надо было обойти Сашу, который сидел посередине, а тот, вместе со стулом, отодвинулся назад, к буфету, и тем самым загородил путь. Однако для здорового парня это не явилось препятствием: он буквально перелез через него, и тут же огромная ладонь сжала мне лицо. Я оказалась в ловушке: слева – окно, сзади – плита, а спереди – стол.
«Неужели это всё?..»
«Да нет, - откликнулась душа. – Еще поживёшь!»
Теперь я не могла видеть, что происходит вокруг, но свободной оказалась правая рука, и я пустила ее в ход: начала колотить кулаком по колену стоящего сбоку от меня, но тут же подумала, что мои удары для него, как комариные укусы… Не буду же я просто сидеть и ждать, когда меня прирежут? Рука автоматически начала щипать чужую ногу.
Не знаю, сколько прошло времени, но, когда рука неожиданно сквозь ткань спортивных брюк дёрнула за гениталии парня, тот не выдержал и, отпустив мое лицо, рванул к выходу.
Стул, на котором сидел Саша, был опрокинут, а сам он сидел под столом и чем-то дубасил по батарее.
- Вик, ты жива?.. У меня рука порезана, я весь в крови… Зови кого-нибудь…
- Сейчас Махмуда позову… – сказала я и направилась к входной двери. Но не успела я полностью открыть дверь, как над левым ухом почувствовала какое-то скольжение, как будто, лёгкий ветерок коснулся волос, и тут же по щеке заструилось что-то теплое. Первая мысль была, что нас топит второй этаж… «Только этого сейчас не хватало!» Но почему в прихожей? И почему теплое?..
Как потом выяснилось, это была не вода, а моя собственная кровь…
- Саш, меня, кажется, хотели убить… Но я еще жива, вроде бы…
Инстинктивно закрыла дверь на предохранитель, и в нее тут же начали тарабанить.
- Стучи по трубам, зови людей, иначе нас в покое не оставят! А я больше не могу. – крикнул из кухни Саша.
В дверь продолжали колотить…
Где-то нашла молоток и, подобравшись к нише с канализационной трубой, начала по ней стучать. Подъезд был тих.
Тогда, снова придя на кухню, хотела выглянуть в окно. Отодвинула шторку, но меня тут уже поджидали:
- Открой двери, сука!
- Пошли вон, козлы! – Я снова задвинула шторку, и вовремя, потому что в тот же миг стекло было разбито. Но парочка быстро убралась от окна, так как в подъезде послышалось движение.
Из головы продолжала сочиться кровь, часть кожи с волосами висела над ухом, но я поспешила к дверному глазку. Было темно. На площадке кто-то курил…
Я побоялась открыть дверь: а вдруг опять подкарауливают?..
Но сердце подсказывало, что это сосед со второго этажа – Ширвани.
Да, это был Ширвани . Он помог Саше дойти до ванной комнаты, чтобы подставить руку под струю воды.
Оказалось, что, когда мне закрыли лицо и занесли над головой нож, Саша схватился за лезвие и удерживал его, сколько мог…
В результате его ладонь превратилась в кровавое месиво.
Первое, что пришло в голову, – позвать Валю Плонскую, что жила в доме напротив. Она была медсестрой на станции «скорой помощи». И хотя давно уже занимала должность диспетчера, но опыт по оказанию первой помощи не утратила.
Махмуда, ближайшего нашего соседа, дома не оказалось, он уехал в командировку, - зато Тоита, его жена, вызвалась с Ширвани сходить за Валей.
Давила неизвестность и слабый свет керосиновой лампы.
Когда Ширвани, Тоита и Валя уже почти подошли к подъезду, им преградили путь наши злостные визитеры. Состоялся разговор на повышенных тонах. Но о чем он – мы узнали немного позже.
- Нечего к ним идти, пусть в крови валяются!
- А что они вам сделали?..
- Это неважно! Наших из Галюгая прогнали, а мы отсюда всех русских гнать будем!
- Так предъявляйте претензии к тем, кто прогонял. Эти-то при чем? Они лично вас чем-то обидели?..
Но урезонивать обкуренных или обколотых парней было бесполезно. Поэтому Ширвани завершил разговор и, проводив женщин до квартир, поднялся к себе.
На обычно добром и отзывчивом лице Вали читался явный испуг. Видимо, они и ей высказали что-то угрожающее. Наскоро перебинтовав Саше руку, она поспешила уйти, не дожидаясь сопровождения.
Со мной, вроде бы, всё было в порядке: кровь уже остановилась.
Свет включили в первом часу ночи, но мы зря думали, что остались одни. Народ проснулся и высыпал во двор обсуждать происшествие. Кто-то вызвал милиционера, который проживал в соседнем подъезде. Тот явился, удостоверился, что все живы, и посоветовал нам лечь спать:
- Вы сейчас ложитесь. А утром мы придем , составим протокол и, если надо, отвезем в больницу…
Однако до утра ждать не пришлось. У Саши из руки снова хлынула кровь. Больница необходима была именно сейчас.
Времена стояли смутные, послевоенные. Телефоны не работали, «скорые» не приезжали. До больницы каждый добирался, как мог…
Я снова выглянула в окно: народ еще не разошелся, и я воззвала:
- Люди, нужна машина! Сашку снова кровью заливает…
Знакомые ребята тут же кинулись по квартирам, где жили владельцы автомашин. Многие уже в это время спали и находили причины, чтобы деликатно отказать. И только один нашелся сердобольный, который откликнулся на призыв о помощи.
Сопровождающие для Саши были , а сама я ехать не хотела:
«Ну подумаешь, кусок кожи болтается, кровь-то остановилась!
И чего я не видела в той больнице?..». Но настояла Марьямка – жена Ширвани.
В приемном покое нас с Сашей разделили: его отвезли в перевязочный кабинет, а меня подняли на лифте на шестой этаж – в нейрохирургическое отделение – и положили сразу на стол.
Голову подлатали быстро, забинтовали, и я хотела уже поспешить к Саше – узнать, как он. Но меня пересадили на стул и взялись за мою правую руку: оказалось, что и она порезана в районе предплечья (я этого и не заметила).
- А что, обезболивать не будете? – спросила я при виде поднесенной хирургической иглы.
- Не будем. У нас обезболивающих нет.
- Такие бедные, что ли?.. Даже и новокаина нет?..
- Да, бедные. Давайте так зашьем…
- Нет, тогда лучше не надо!..
В итоге кожу стянули лейкопластырем и тоже забинтовали.
Сопровождающие нас дожидались около больницы.
Соседи тоже еще не ложились, они охраняли нашу квартиру, пока нас не было.
- Ну вот, а ты не хотела ехать!.. – обратилась ко мне Марьямка и проводила до дверей квартиры. Аслан, один из сопровождающих нас ребят, остался с нами:
- Я побуду с вами, а то вдруг эти уроды вздумают еще раз вернуться…
Сна не было, и мы втроем проговорили почти до утра. Но видя, как слипаются глаза у Аслана, мы предложили ему или лечь спать у нас, или идти домой.
- Асланчик, ты не волнуйся. Ничего страшного уже не произойдёт. Иди, отдыхай…
Утром, естественно, никто из милиции не пришел. Зато пришли почти все ближайшие соседи проведать нас, предложить помощь, ну и, конечно, посетовать на случившееся.
- Вика, Саша, вы не подумайте, что все чеченцы такие! Выродки встречаются в любой нации. Как говорят, в семье не без урода...
*****
До последней войны оставался ровно год. Этот случай неожиданно потом всплыл еще раз. И от нас все отвернулись, правда, ненадолго. Но это уже совсем другая история.
