33. 6: §6. "Ушедшие деды и бабки" . Глава тридцать третья: «Горький сопротивлялся, не отпускал». Из книги "Миссия: "Вспомнить Всё!"

Глава тридцать третья «Горький сопротивлялся, не отпускал

 

 

 

 

§6. "Ушедшие деды и бабки"

 

 

Период семидесятых-восьмидесятых отметился уходом в мир иной наших к тому времени сильно состарившихся предков.

Для мистической сущности с косой по имени «Смерть» настала золотая пора для сбора урожая…

 

Я уже упоминал о последней встрече с дедом Павлом Абрамовым, в честь которого меня назвали родители (параграф «Абрамовы» в части первой «Детство. Отрочество. Юность»).

Он умер летом 1974 года.

Это была первая смерть среди родственников, потрясшая юного Павлика до глубины души.

 

В феврале 1978 года очередь подошла и до второго моего деда – Александра Смородина.

Родители взяли меня с собой в Ляписи, чтобы я попрощался с ним.

Он лежал на кровати в большой комнате избы.

Я подсел поближе и, не зная что говорят в таких случаях, промямлил: «Ну что ж ты так?».

 

Как будто и сожалею, и упрекаю его одновременно.

…Он ничего не ответил, только глубоко и горько вздохнул, по-видимому, считая, что мой вопрос чисто риторический, дежурный.

Я ещё немного посидел с ним рядом, отчаянно рыдая внутри себя.

 

Через несколько дней его не стало.

Образ деда Александра вставал передо мной, когда я писал стихотворение «Валенки».

Это стихотворение дико обожает Ирина Афанасова, жена моего друга со школьных времён Сергея.

Приведу его полностью.

 

 

«ВАЛЕНКИ»

 

 

1.

 

Я был ещё маленьким-маленьким –

Родился я в лютый мороз, –

Когда мне

Такие же

Валенки

Мой дед

На ладони принёс:

 

– Для валенок

Мал ещё вроде –

Не крепок

Ходить по земле.

И то не беда,

Что не ходит,

А ножки-то всё же

В тепле…

 

 

2.

 

Ношу их

До самых проталинок –

Пока не оплавится лёд, –

В подарок мне

Новые валенки

Мой дед

К дню рождения шлёт.

 

…Почувствовал, видимо,

Старость –

Надолго

Мой дед занемог.

А времени только осталось,

Чтоб валенки

Выгадать впрок.

 

 

3.

 

Пришли времена иные,

И деда

Не стало вдруг.

Но греют меня

И ныне

Творения дедовых рук…

 

 

В 1987 году, когда мы с Ольгой приехали летом в отпуск, скончалась баба Маша, Ольгина бабка по отцу.

Она всегда привечала меня, начиная с самой первой встречи в 1978 году.

Когда я входил в квартиру №8 дома №8а на улице Нижегородской города Кстово она радовалась мне, спрашивала у домашних, лучезарно улыбаясь: «А этого вы накормили?».

С этими словами она показывала рукой на свой подбородок, в воздухе оглаживая его, чтобы стало понятно: тот, кого она имеет в виду, вне всякого сомнения носит бороду.

 

В её старушачьем мозгу первым принципом радушного гостеприимства являлось стремление накормить гостя, только переступившего порог её дома.

Она прожила долгих 85 лет, большую часть которых сопровождали войны и голод...

Склероз заставлял её повторять этот вопрос неоднократно.

 

Я, привыкший к сытной жизни, не до конца понимал такое проявление заботы.

Мне было даже как-то неудобно…

«Накормили. Накормили» – махая руками, громко успокаивали подслеповатую и глуховатую бабку домочадцы.

Удовлетворённая, она уходила в свою комнатушку, чтобы не мешать молодым…

 

 

В 1988 году в доме на 2-ой Тупиковой улице посёлка Молитовский города Горького затон произошёл пожар.

Пожарные приехали довольно быстро, но огонь успел выесть половину кухни вместе с крышей над ней…

 

В доме жила тогда только одна бабка Анна, мать моей матери.

Все её дети уже разлетелись из родового гнезда, получив отдельные квартиры.

 

Моя мать взяла её в нашу пустующую неотремонтированную толком трёхкомнатную квартиру.

Зимой бабка чуть не замёрзла в ней (температура в её новом месте обитания не превышала в морозы более плюс восьми).

 

Узнав об этом, вторая дочь бабки Анны, моя кока, тетя Тоня, взяла полузамёрзшую бабку к себе в Шатки.

Приютить, отогреть, приласкать.

 

Там, спустя полгода, бабка Анна и отдала Богу душу.

В 1989 году её похоронили.

 

Я не мог присутствовать на похоронах, так как был в это время в Ивделе.