31. 14: §14. «Кандидат в депутаты». Глава тридцать первая: «Ивдельские органы власти». Из книги "Миссия: "Вспомнить Всё!"
Глава тридцать первая "Ивдельские органы власти"
§14. "Кандидат в депутаты"
Летом 1989 года, на пике Горбачёвской перестройки, с которого она начала резко пикировать вниз, я воспользовался свободным доступом к подаче документов на занятие вакантного места депутата горСовета.
Для попадания в почётные списки кандидатов в депутаты достаточно было написать заявление и представить в избирательную комиссию обращение-ходатайство от коллектива, в котором претендент на звание кандидата в депутаты работает.
Дело не сложное — я быстро подготовил и отнёс в горСовет все необходимые бумажки.
Оставалось ждать выборов.
Баллотировался я по центральному округу, за который меня ожидала борьба с двумя непобедимыми «акулами»: главным инженером Ивдельского ЛПУ МГ, работники которого в основном и населяли этот округ, и первое лицо города — Первый секретарь Ивдельского городского комитета КПСС, сменивший своего предшественника-браконьера в 1985 году.
Шансы на победу в этом округе у меня были нулевые.
Я и не ставил перед собой такую невыполнимую задачу, это было бы наивно с моей стороны.
Главного инженера я не знал, не успел встретиться по работе, а с первым секретарём мы познакомились с первых дней его работы в новом статусе.
Бывший инструктор Свердловского обкома, он фактически вытянул счастливый лотерейный билет, получив назначение в Ивдель.
В ивдельском районе как раз должны были состояться выборы в горСовет образца 1985 года, когда он набрал мой номер телефона, чтобы обвинить меня в том, что на избирательном участке далёкого посёлка Екатерининка, размещённого в здании поселковой средней школы, неведомо как образовались горы неубранного мусора.
Директор, с которым он прогуливался под ручку по территории школы, не удосужился организовать сбор и транспортировку собственного школьного мусора во время подготовки участка к выборам.
Вместо того, чтобы набить горе-директору по башке за отвратительное санитарное состоянии вверенной ему территории школы, первый секретарь, мило поворковав с директором школы, вернулся в горком и из своего кабинета стал названивать главному врачу СЭС с требованием немедленно убрать мусор на избирательном участке весьма отдалённого посёлка.
Я в достаточно жёсткой форме растолковал первому секретарю, не знакомому с функциями санитарной службы, где, что и как должно быть на самом деле.
Кроме того, справедливо заметил, что первый секретарь имел право (и даже был обязан, как первое лицо города и района) строго спросить с директора, халатно, судя по всему, относящегося к своим обязанностям.
Первый психанул, получив наставление от молокососа, и бросил в ярости трубку.
Так состоялось наше первое с ним знакомство...
Что касается отношения санитарной службы к помойкам, то я все девять лет вправлял мозги представителям местной власти, до тех пор, пока они не уразумели и не согласились с моей правотой.
В отличие от своих предшественников новый первый корчил из себя либерала-демократа, копировал поведение генсека Горбачёва.
Он осознал неудобство, связанное с моим отсутствием в рядах возглавляемой им городской партии.
Партийному главному врачу СЭС можно было приказать подписать тот или иной объект.
А в случае его несогласия объявить выговор по партийной линии.
Такой врач всегда был на крючке у местной власти, поэтому ОблСЭС не советовала спешить пополнять ряды КПСС.
Но и не могла по политическим соображениям запрещать это делать.
Выбрав подходящий момент, первый секретарь вызвал меня к себе.
В кабинете он заявил, что пора бы мне, как представителю среднего звена руководящего состава Ивдельского района, стать членом партии.
Я возразил, ссылаясь на незрелость и все те замечания по работе, которые мне постоянно делал сам первый секретарь, заставляя убирать мусор на территории Ивдельского района.
«Я недостоин громкого почётного и ответственного звания члена коммунистической партии Советского Союза!» — отчеканил я, поставив первого в затруднительное положение.
Он действительно не мог отрицать наличия ко мне претензий с его стороны.
А значит: со стороны Партии и Правительства в его лице.
Он глубоко задумался, замолчал, не зная, что ответить на ловкий выпад кандидата в партию.
Тогда я продолжил атаку:
«Да в районе не найдётся ни одного честного коммуниста, который бы поручился за меня. Ведь я, по-вашему, — плохой».
Прижатый к стенке убедительными аргументами, Первый подловато вывернулся: «А мы прикажем и поручатся!».
После такого объявления было бессмысленно продолжать говорить ему о порочности практики пополнения рядов компартии порчеными членами.
Судя по его словам, он сам принадлежал к разряду испорченных.
Я настоял на своём отказе.
Он предложил мне хорошенько подумать, пообещал двухкомнатную квартиру, зная о моей жилищной стеснённости в квадратных метрах.
Перед самыми выборами всех кандидатов по шестому округу собрали в горкоме на встречу с избирателями.
«Избирателей» в количестве пятнадцати человек горком тщательно отобрал, заранее распределив роли и тексты.
Те должны были «заваливать» двух соревнующихся с первым секретарём конкурентов.
За пару дней до этого третий (по штатам просто «секретарь), точнее третья секретарша горкома, курирующая социальные вопросы и здравоохранение, Маргарита Баскакова позвонила мне, бесцеремонно требуя мою предвыборную программу.
Я понял к чему она клонит (хотела нащупать слабые места и подготовить провокационные вопросы кандидату от лица так называемых «лучших представителей местного населения»).
И отказался предоставлять ей мои кандидатские обещания.
...На встрече трёх кандидатов, организованной горкомом, мне предоставили для доклада не более двух минут.
О регламенте меня не предупредили, поэтому о допустимой длительности своего выступления я не знал...
Конечно, я не успел за столь короткое время изложить подробно суть своей программы.
Ведущая-концертмейстер, третий секретарь Баскакова, оборвала меня на полуслове, побоявшись широкой огласки пунктов не известной ей программы (а вдруг она окажется лучше, чем у первого секретаря?).
Причём о лимите времени на выступление она сообщила мне только тогда, когда решила прервать мою речь, а не перед выступлением, как полагается в таких случаях.
Я успел сказать о проблеме отвалов лигнина, продукта переработки опилок в спирт Гидролизного завода, загрязняющего окружающую среду.
Сказал и о том, что мечтаю, что когда-нибудь здание единственного кинотеатра на центральной площади перед горкомом вернут в лоно православной церкви.
Это последнее моё заявление стало костью в горле лицемерных коммуняков!
(В 30-х годах церковь на площади не стали разрушать, а приспособили под кинотеатр).
Я мог бы изложить присутствующим полный перечень проблем санитарного и экологического характера, остро стоящих перед местной властью и требующих скорейшего решения, но коварная подлиза лощёного зада первого начальника не дала мне это сделать.
«Какие будут вопросы к кандидату?»— громко объявила она в зал.
Какие могут возникнуть вопросы, если кандидат не успел толком выступить, произнеся всего лишь пару десятков предложений за отпущенные две минуты?
Растерянные «провокаторы» пробовали задать нелепые вопросы, связанные с экологией, но неуместность их стала слишком прозрачна.
Поэтому комиссия пресекла их за ненадобностью.
К тому же я мог развернуть свой ответ, продолжив таким образом излагать основные постулаты предвыборной программы.
А этого смертельно боялись члены комиссии, состоящей сплошь из работников горкома, чей шеф должен был одержать убедительную победу на предвыборных дебатах.
Дебаты быстренько свернули, объявив об их окончании.
Мне не удосужились даже вручить удостоверение кандидата в депутаты.
Это было грубейшим нарушением правил выборов!
Я не обиделся, я удивился масштабам беспринципности рвущихся во власть.
Кандидатство моё, по сути, имело одну лишь цель — заставить власти признать мою значимость в решении городских вопросов, признать меня как личность, в конце-концов.
Все девять лет они стремились раздавить Смородина, как жалкую гадину!
Сама процедура выборов для соблюдения внешних приличий обязывает отнестись ко мне с должным уважением.
Другого варианта у них быть не могло.
Расчёт оправдался.
На свет из недр ненавидящего меня горкома вышла листовка, подготовленная к выборам в городской Совет, следующего содержания:
«4 марта 1990 года — выборы народных депутатов РСФСР и местных Советов народных депутатов.
Смородин Павел Алексеевич кандидат в народные депутаты Ивдельского городского Совета народных депутатов по избирательному округу №6 (округ, по которому, кроме Смородина, как я уже говорил, баллотировались Первый секретарь Ивдельского горкома КПСС, и главный инженер Ивдельского филиала крупнейшей на Северном Урале организации — Линейного производственного управления магистральных газопроводов (ЛПУ МГ).
«Павел Алексеевич Смородин родился в 1959 году в городе Горьком в семье служащего.
После окончания средней школы в 1977 году поступил в Горьковский государственный медицинский институт им. С. М. Кирова.
В 1983 году направлен на работу в город Ивдель, назначен на должность главного государственного санитарного врача, где и работает по настоящее время.
Зарекомендовал себя с положительной стороны.
Исполнительный и внимательный работник.
Как главный врач СЭС творчески относится к своей работе, много сил и энергии отдаёт улучшению работы районной санэпидстанции.
Предъявляет высокую требовательность к сотрудникам по совершенствованию стиля и методов работы, повышению качества санитарного надзора.
В коллективе пользуется уважением и авторитетом.
Постоянно работает над повышением своего идейно-политического уровня.
Любит литературу, искусство, поэзию.
Сам пишет стихи.
Смородин П.А. принимает активное участие во всех массовых, общественных мероприятиях, проводимых в коллективах СЭС и Центральной районной больницы.
Является секретарём городской чрезвычайной противоэпидемической комиссии.
Женат.
Заботливый отец, хороший семьянин.
Павел Алексеевич Смородин — достойный кандидат в народные депутаты Ивдельского городского Совета народных депутатов 21 созыва».
Эта листовка явилась официальным отношением ко мне со стороны органов местной власти.
Это признание поставило завершающую точку всего смысла моей предвыборной гонки.
Я добился своего!
Цель кандидатства была достигнута к полному недоумению соперников.
Своими доверенными лицами я назначил Бородина и Перескокову.
Им вручили соответствующие удостоверения.
Перескокова тут же поспешила известить меня, что никакой агитацией за меня она заниматься не собирается.
Я не возражал.
Дело было уже сделано.
Подсчёт голосов показал, что в основном, как я и предполагал, жители проголосовали за двух кандидатов — главного инженера и первого секретаря.
Голоса разделились почти поровну.
Почти, потому что несколько голосов к великому моему удивлению отобрал Смородин.
Голосов за него было ничтожно мало, но именно они решили судьбу выборов!
Именно этих нескольких голосов не хватило первому секретарю, чтобы одержать пусть хрупкую, но победу.
Такой расклад оказался коварной насмешкой над первым лицом города.
Видимо, ему не хватило прозорливости увидеть в Смородине опасность для своего будущего положения.
Он уехал в Свердловск на своё прежнее место рядового инструктора Обкома.
1990 год вбил последний кол в гроб местных властей, владычествовавших на протяжении двух десятилетий.
До этого в 1985 году ушёл на пенсию безобидный председатель горисполкома Шамонин Геннадий Иванович.
(Он не был замечен в злокозненных поступках в отношении меня).
В 1990 году — ушёл с поста пердседателя горисполкома сменивший Шамонина бывший краснорожий зампред Ядрихинский Николай Анатольевич.
Покинул свой пост первый секретарь горкома КПСС Махов А.А., мечтавший сбыть на мою голову все помойки района.
О снятии второго секретаря горкома Сурова и первого секретаря горкома комсомола я уже упоминал выше.
Через год, в 1991-ом, во время очередного запоя, из кресла председателя горисполкома вылетел обратно в ЦРБ «оборотень» в белом халате, предатель принципов здравоохранения А.А. Фризоргер, пытавшийся обратить верного джедая Смородина на «тёмную сторону силы»...
Вскоре после выборов во власть пришли совершенно новые, неиспорченные местничеством люди.
Жаль, что мне не довелось поработать на свежем воздухе свободы от ивдельских бюрократов, поднаторевших в кознях и интригах против неугодных...
Я остался на поле боя один, но грудь победителя была насквозь изрешечена ядовитыми пулями поверженного противника.
Главой города в декабре 1991 года стал всегда лояльный ко мне и глубоко уважающий руководимую мной санэпидстанцию Угаров Виталий Евгеньевич, отец которого в шестидесятые годы возглавлял Ивдельский исполнительный комитет.
В 2000 году к власти пришёл начальник городского ПАТО, предводитель городского общественного транспорта, главный «по автобусам» Соколюк Виталий Евгеньевич, который на долгие годы крепко оседлал кресло главного чиновника
Спустя полгода бывший Первый Коммунист был направлен Свердловским обкомом в командировку в Ивдель и оказался в одной машине с моей женой Ольгой, работавшей в то время в горисполкоме в отделе архитектуры и строительства.
Пока они ехали по делам в Североуральск, он признался, что мы оба с Ольгой — романтики, приехавшие в северный город с целью поднять его из руин, что мы многое сделали для города, несмотря на сопротивление местных властей.
Меня удивило, как изменилось его мнение об мне!
Ровно на 180 градусов!
Не знаю, насколько он был откровенен в похвалах...
С другой стороны, зачем ему льстить бывшему своему сопернику, послужившему основной причиной его провала на выборах в горСовет?
