23.3: §3. "Военные сборы". Глава двадцать третья: "На принудиловке". Из книги "Миссия: "Вспомнить Всё!"
Глава двадцать третья "На принудиловке"
§3. "Военные сборы"
Летом на пятом курсе всех военнообязанных направили на военные лагерные сборы.
Сборы это мини-служба в армии.
Мы находились в условиях жизни обычных солдат-срочников с той лишь разницей, что жили не в казарме, а в палаточном городке на территории одной из танковых частей, дислоцирующейся в глубине Автозаводского района города Горького.
Нам выдали форму образца сорок пятого-пятидесятого года из древних запасов военно-вещевого склада.
Палатки мы установили прямо на песке, предварительно соорудив что-то типа опалубки.
Внутри опалубки мы утрамбовали этот самый песок, дабы под ногами чувствовалась твёрдая опора.
В палатках наших было постоянно сыро, и портянки, висевшие у самого носа, упорно не желали высыхать!
Обедали мы в столовой вместе со срочниками.
Картошку чистили солдаты и потому качество приготовленного таким образом блюда оставляло желать лучшего.
Однажды я чуть было не распорол себе нёбо вставшей поперёк полости рта ржавой иглой!
Расписание у нас было полностью идентичным расписанию солдат срочной службы: подъём, зарядка, строевая муштровка до обеда.
После обеда копали окопы и траншеи, бегали на время с полной выкладкой, стреляли по мишеням боевыми патронами из автомата Калашникова, бросали муляжи гранат и настоящие взрыв-пакеты.
В конце совершили многокилометровый марш-бросок с оружием и прочим солдатским снаряжением...
Иногда убегали в самоволку.
Кто попадался, тот получал наряды вне очереди.
Личного времени почти не оставалось.
А мужикам хотелось тесно пообщаться с подружками!
Понимаете, в каком смысле...
На частых перекурах курили не сигареты с фильтром, как в обычное время, а «Приму».
Тайком заносили в часть алкогольное пойло в виде краснухи.
Востроглазое начальство заметило наших парней в нетрезвом виде.
На очередном построении оно предупредило нас о недопустимости подобных случаев употребления спиртного в расположении военной части.
Ребята начали было отнекиваться, а потом, когда майор заявил, что видел пару раз курсантов, не стоявших на ногах, остроумно оправдались, мол, да, иногда качались, но это от усталости.
И сами же расхохотались!
По следам той нравоучительной беседы я написал стишок «Самооправдание»:
« — Почему не стою на ногах?
Ноги тело носили: устали...
Кисли — сутки уже! — в сапогах...
...И к тому же в мозолях местами...»
На окраине части располагалось озеро.
Наши мужики, не ведая, что на противоположном берегу озера загорают и купаются обычные люди, среди которых встречаются и лица женского пола, голяком забегали в озеро, распугивая своим нудистским видом окрестных баб.
А мужикам нравилось!
Самым назойливым и неприятным делом была обязательная стирка и подшивание белых воротничков.
В день эту операцию приходилось совершать не реже двух раз!
Прохвост и прохиндей Шурик Малышев и здесь, на военно-полевых сборах, проявил незаурядную сметливость и изобретательность: он пристроился художником в штаб.
По совместительству — слесарем-водопроводчиком.
Талант-многостаночник!
Там он был свободен от обязательного распорядка, в том числе от ненавистной строевой подготовки.
Он вальяжно расхаживал между нами и хитро подмигивал, намекая на свои связи в командном составе части.
...Два месяца изнуряющей муштровки всё же прошли.
Теперь я понял своего старшего брата Сашу, который в этой же части (только семью годами ранее) сообщил маме в моём присутствии, что решил после сборов жениться.
Где-то сохранилась фотография, как я грустно дежурю под сторожевым грибком в нелепой солдатской форме послевоенного образца, мечтая о встрече со страстной горячей кобылкой Ленкой...
В конце сборов в части проводился праздничный концерт художественной самодеятельности.
Меня вызвали на сцену.
Я в преамбуле сообщил, что вообще-то являюсь человеком принципиально мирным.
При словах «Я — пацифист» зал дружно рассмеялся...
Я прочитал великолепное стихотворение Ивана Рядченко «Когда ты лгал в бою под Сталинградом...»:
«Когда ты лгал в бою под Сталинградом
бессмертному сержанту своему,
что не задет взорвавшимся снарядом,
и стон скрывал улыбкою в дыму;
когда ты знал: припасов больше нету,
твердил, что сыт, и, сделавши привал,
как целый мир, последнюю галету
товарищу больному отдавал;
когда в глазах у женщины заветной
ты замечал вдруг жалость, а не пыл,
и лихо врал в печали безответной,
что встретил и другую полюбил,—
тогда, сойдя на землю с пьедестала,
швырнув, как тряпку, мантию судьи,
перед тобою правда преклоняла
колени неистертые свои!»
Солдатская публика взревела от восторга!..
...А я до сих пор реву, когда читаю эти строчки талантливейшего Поэта...
