ПАСХА
ПАСХА
Церквушка так себе. Видали мы и лучше.
Закат. На контрсвете золотится крест.
Сюда идут толпой, фуражки нахлобучив,
Мужчины. С ними женщины,
Как куры на насест.
Больные, свесив головы.
Грудастые барухи
Готовы освистать убогого Христа,
Намазанного на стене в нерусском духе
В охровые и тёмно-синие цвета.
Откуда ни взгляни – подобие еврея
Опять по наущению святых отцов.
Видали тоже мы в картинной галерее,
Как русских представлял художник Васнецов.
На клиросе мужик в солдатской телогрейке
Над сборищем святым взывает к небесам.
Да кто там слышит нас, когда судьба-злодейка
И мёртвых, и живых срезает, как коса?
Коль ничего не ждёшь, и лысина всё ярче,
И каплет на неё свечи горящей воск.
Бесчувственно гляжу на этот одуванчик,
Лишённый пышности и важности волос.
Поэт хотел сказать: «Вспоёмте аллилуйю!»,
Но сразу скручен был ментовским патрулём.
Инкриминировали нападенье на святую,
Пятнадцать суток дал божественный улём.
Не дали посвятиться таинству всенощной,
Над телом воспарить, забыть свои долги
И заглядеться на грудь девы непорочной,
С неверующими врубиться в батоги.
Хоть раз увидеть ночью девушку в платочке,
Узнать, как защищён её девичий стан,
В кустах ей посвятить одной святую ночку,
В пасхальный раж войти, гуляя по кустам.
«Христос воскрес!» кричать. «Воистину!» услышать,
С восторгом протащить вокруг церквушки крест,
И лично увидать, как над церковной крышей
Христос действительно воскрес!
