19. 1-2: §1. "Голубок". §2. "Лебединский". Глава девятнадцатая "Прикольные преподы". Из книги "Миссия: "Вспомнить Всё!"
Глава девятнадцатая "Прикольные преподы"
§1. Голубок
На кафедре физики работал ассистент Н. П. Голубев (или, по-нашему, «Голубок»).
Юморист и весельчак!
Каждое семинарское занятие с нами, первокурсниками, тварями дрожащими, он превращал в мини-шоу!
Усаживал нас всех вокруг своего стола и начинал опрос.
Независимо от уровня ответа произносил в итоге слово «неуд» и, к глубокому огорчению отвечающего, проставлял с особым выражением злорадства на лице маленький минусик напротив каждой фамилии в специальной ведомости.
К концу опроса мы автоматически зачислялись в категорию неисправимых двоечников!
Мысленно он, судя по всему, дико ухахатывался, рассматривая вытянутые, чуть ли не плачущие наши физиономии.
После завершения опроса, убедив нас в том, что мы совершенно никуда не годимся, он начинал прикалываться.
«Как твоя фамилия?» – хитро улыбаясь, спрашивал Голубок первого попавшегося ему студента.
Если этим студентом, например, имел неосторожность оказаться я, то я отвечал: «Смородин…».
«Смородин…» – умышленно затягивал время преподаватель, обдумывая варианты шуток.
«Нет, ты Кизилов!».
«Почему Кизилов?» – деланно обижался я.
«Ты совершенно напрасно обиделся. Кизил – это такой ягодный кустарник. В Болгарии веточкой кизила прикасаются к плечу человека с пожеланиями крепкого здоровья!».
«А тебя как зовут, милая?» – приставал он к очередной жертве своего разбоя.
«Нефёдова…» – обречённо произносила Лена.
«Нефёдова?.. Нефёдова…Нефёдова…» – не в силах придумать подкол в обыгрывании фамилии бедной студентки, начинал размышлять Голубев.
Ничего смешного не придумав (не тот случай), задаёт второй провокационный вопрос: «А ты откуда?».
«Из Тамбова» – сокрушённо вздыхает Нефёдова, догадываясь заранее о выпаде Голубка, ибо крылатое выражение о Тамбове слишком очевидно.
«Ха! «Тамбовский волк тебе товарищ!» – плоско и банально реагирует тот.
«А как твоя фамилия?» – обращается он к Крысову.
Я мысленно упал в обморок, на минуту представив себе, как обыграет Голубев однозначный смысл этой фамилии...
(На этом можно и закончить описание экзекуции насмешливого преподавателя, предвидя яркий исход последнего случая).
Скажете, что вёл себя неэтично?
Согласен.
Но мы всё прощали единственному в институте преподавателю, который развлекался сам и давал передохнуть в своём оазисе (пусть не всегда удачного) юмора и нам, страждущим, угнетаемым и запуганным первокурсникам.
За пять минут до окончания занятия Голубев демонстративно (чтобы жертвы представления видели) добавляет вертикальную чёрточку к ранее проставленной горизонтальной, таким образом получается крестик, то есть «плюс», свидетельствующий о положительной оценке наших ответов.
Мы облегчённо выдыхаем: отработка отменяется.
«Голубок» наслаждается этим зрелищем перехода одного нашего состояния (уныния) в другое (эйфорию).
Расслабуха…
Кайф после нервного напряга!
На всех последующих его занятиях мы с радостью принимали его глуповатую игру «в палача и спасателя».
Лишь бы не было отработок, которых у нас и без того хватало!
Взять хотя бы анатомию с её садистом Лебединским!
Голубева мы все стремительно полюбили, поняв какой заряд доброты он излучает, прикидываясь поначалу сердитым (даже мрачно-зловещим) беспощадным и несправедливым преподом, а потом превращаясь в щедрого Деда Мороза.
«Добрый и злой следователь» в одном лице очень даже нас устраивал!
В середине восьмидесятых в Меде случилось грандиозное по масштабам ЧП.
Изначально, исторически коррумпированный институт проверили сотрудники соответствующих структур МВД.
Поговаривали, что проверка была организована с подачи горкома КПСС, куда поступила какая-то жалоба.
В застойные годы акции подобного масштаба обязательно согласовывались с партийными и советскими органами.
Тем более, что эхо позора неминуемо разлеталось на всю страну, унижая не только руководителей городского и областного уровня, но и всё населения города Горького!
А может всесильный (всемогущий!) доселе Ректор не угодил в чём-то принципиальном вышестоящим лицам?
Не знаю...
По источникам из прессы, которую я читал уже в Ивделе, оформили подписку о невыезде (а некоторых даже арестовали!) не менее чем двум десяткам достаточно известных преподавателей; кафедру физики «вымели» практически полностью.
В том числе посадили лет на семь и Голубка…
Состоялись громкие судебные процессы.
Пресса истерически злорадно захлёбывалась обличительными статьями.
Солидные профессора и лица, занимающие ответственные посты вешались или выбрасывались из окон!
В частности, так поступила любовница Ректора, отличавшаяся необычайно зрелой красотой, роскошная женщина по сладкой, вкусной фамилии Черешня.
Это был полный разгром авторитета старейшего уважаемого ВУЗа медицинского профиля!
Ректор Матюшин, казавшийся всем незыблемой глыбиной медицинской власти, подал прошение об увольнении…
Тщательно продуманная операция следователей ОБХСС камня на камне не оставила от постамента светоча медицинской науки, каким считался наш институт!
«Все кончено!» – кричал с экранов телевизоров «Граф» Геннадий Петрович Козодоев из «Бриллиантовой руки», и мне казалось, что это восклицание есть не что иное, как эпитафия на могильном камне моего родного института...
В 1978 году, на втором курсе, я написал посвященное Голубеву стихотворение «Голубок», где с теплотой вспоминаю о нём и, в подражание поведению любимого преподавателя, зеркально отражаю его приколы, связанные с обыгрыванием наших фамилий.
В нём я (может быть, чересчур язвительно) парирую его психологические трюки, граничащие с домогательствами:
«Не ответ, – ищу пути окольные,
Но рука его всегда легка –
Он в мою тетрадку протокольную
Голубого ставит «голубка».
Всем исправит минусы рассеянно –
Выйдет положительным ответ.
Мы ликуем: завтра – Воскресенье:
Мы вольны, как птицы в синеве!
Стынет за окном немая осень…
Прячем птиц от холода оков –
Мы в портфелях бережно уносим
Два десятка тёплых «Голубков»…
§2. Лебединский
Описанный мной несколько ранее случай с обстриженными ногтями девушек в анатомке имеет непосредственное отношение к ассистенту кафедры нормальной анатомии Лебединскому.
Лебединский, прилипшую надёжно, «намертво» кличку которому по неизвестным причинам так и не придумали («Лебеда» не прижилась, хотя и горькая), был антиподом Голубева.
Если Голубка можно в общем и целом причислить к представителям светлой части преподов, то Лебединский явная, выраженная чернота.
Поэтому и юмор у него был исключительно чёрным!
Занятия по анатомии представляли собой пребывание в преисподней, а главным распорядителем в аду, Старшим Чёртом, являлся сам торжествующий Лебединский.
Собственной Персоной!
«Туалетные темы» ( или так называемые «темы ниже пояса») юмора Лебединского быстро стали привычным явлением.
Краснеющие девушки часто слышали его рефрен «Не заменит внешность крепкую промежность!».
На занятиях, посвящённых темам наружных половых органов, подобные изречения сыпались градом обильного камнепада! Дежурному, разносящему на специальном хирургическом подносе анатомические препараты (части человеческих тел), он отдавал следующее распоряжение: «Вульву – мальчикам, а член – девочкам. Потому как свои органы они и без того слишком хорошо знают!».
Любил вызывать на допрос скромненькую студентку и задавать двусмысленные вопросы, прикрываясь необходимостью изучения человеческих органов: «Скажите мне, милая, какова длина полового члена? Средние его размеры, конечно.»
Девушка, смущаясь присутствием мужской половины группы, робко отвечала: «Тринадцать сантиметров…».
«Та-а-ак, правильно...» – сардонически улыбался экзекутор (подразумевая: и откуда вы, девушка, это знаете? Из учебника анатомии или из личной практики?!)
«А глубина влагалища, по вашему мнению?».
«Во-…восемь...» – начиная краснеть, заикалась та.
«Восемь? Всего восемь?!» – деланно возмущался Лебединский.
«Как же так: член – тринадцать, а влагалище – только восемь! Несоответствие получается! Как после этого (и он изображал руками пошлую символику полового контакта) это самое делать? Вы думаете, что говорите, девушка?!».
Девица краснела окончательно и пыталась сбивчиво объяснить ему, что в состоянии возбуждения влагалище расширяется и углубляется, достигая средних тринадцатисантиметровых размеров внедряющегося в него полового члена.
«Так и член при эрекции увеличивается в несколько раз!» – запальчиво возражает ассистент.
Студентка «отключается от розетки» по причине глубокого недоумения от выявленного физиологического несоответствия разнополых органов.
Другой излюбленной шуткой, которую он выдавал девушкам каждого новоприбывшего на занятия первого курса, была следующая загадка:
«Какой человеческий орган увеличивается в двенадцать раз?».
Девы смущённо хихикали и тихонько произносили: «Мужской половой член…».
«А вот и нет! – торжествовал Лебединский.
«Член увеличивается только до двух с половиной раз, а в двенадцать – зрачок человеческого глаза!» – добивал незадачливых оппонентов знаток анатомии.
«Что за член у человека? Недоразвитый какой-то… Не склонный к хорошему увеличению своих размеров! Его элементарно уделает даже примитивный дождевой червяк – тот увеличивается восьмикратно!» – злорадно добавляет он, притворно горестно вздохнув.
Только в анатомке можно было увидеть груду человеческих глазных яблок на подносе, отрезанную (как на полотнах средневековых художников) голову, препарированные мышечно-сосудисто-нервные конечности и прочие запчасти мёртвых, кофейного цвета (от долгого нахождения в растворе формалина) человеческих тел.
О черепах и скелетах я уже и не говорю.
Постоянно возникает вопрос, откуда столько трупов, если по христианским традициям все мёртвые закапываются в землю или изредка сгорают в крематориях?
Судя по часто встречавшимся наколкам, можно только было догадываться, откуда...
«Бомжи и заключённые» – поясняли нам знатоки трупных дел.
