10. 1-2: §1."Предисловие". §2."Три стихотворения". Глава десятая "Начало творческого пути" («Творчество середины семидесятых»). Из книги "Миссия: Вспомнить Всё!"
Глава десятая "Начало творческого пути" («Творчество середины семидесятых»)
§ 1. Предисловие
Первое из запомнившихся мне стихотворений в моей жизни (правда, стихотворением его можно было назвать, конечно, весьма условно) было написано мной весной 1973 года по заданию любимейшей всем классом (по другому не назовёшь) учительницы литературы и русского языка средней школы №120 Марии Фёдоровны Поповой. Удивительно сочетавшей в себе качества человека, в котором, по чеховскому определению, всё прекрасно.
В один из весенних дней на очередном уроке литературы она, весьма оригинально для педагогической системы того времени, предложила нам, тогда ещё шестиклассникам, написать стихотворение на любую угодную сердцу тему.
Думаю, что это было что-то вроде творческого тренинга.
Уже сейчас, вспоминая тогдашние свои ощущения, с удивлением обнаруживаю, что к тому времени я уже вполне обоснованно относил себя к разряду тех, кто способен с лёгкостью выполнить подобное задание.
Видимо, какие-то опыты стихосложения, о которых, увы, не осталось никаких документальных свидетельств, позволяли мне считать себя в этом деле первейшим.
Основной темой моего творения стали строчки из сказки «Двенадцать месяцев» С. Я. Маршака «Травка зеленеет, солнышко блестит...».
Потому, наверное, много времени на написание этого (ставшего уже в определённой степени историческим) творения, мне не понадобилось.
Вот оно полностью:
«Солнышком ясна...
Травкой зелена...
Как, Весна-красавица,
Нам наряд твой нравится!»
На следующий день Мария Фёдоровна очень учтиво, с большой бережливостью в оценке первых проб пера, поочерёдно выслушивала каждого ученика 6 «в» класса.
Естественно, я чувствовал себя хозяином положения, раздражённо слушая, как мне тогда казалось, совершенно бездарные белые стихи своих товарищей, среди которых шестистишие моей соседки по парте с использованием одной и той же рифмы «кошка-окошко» казалось ещё терпимым, да и то и известной долей моего неприятия.
Правда, как мне тогда показалось, учительница отнеслась ко всем начинающим поэтам с такой предельной вежливостью, что воздержалась от похвал, в том числе и в мой адрес, на которые я тогда вне всякого моего сомнения, претендовал.
Так вкратце можно описать рождение меня как явления поэтического.
Через много-много лет я отдал девять своих сборников стихотворений, изданных в период 1992-1996 годов в Ивдельской типографии под псевдонимом «Игорь Горин», в Кстовскую библиотеку, где тогда работала сестра моей жены Валентина Буданина.
Несколько месяцев спустя я открыл интернет-страничку под названием «Открытая Нижегородская энциклопедия».
Корреспондент издания брал интервью у моего наставника и, в определённом смысле, учителя Валерия Анатольевича Шамшурина.
Среди прочих вопросов, которые задавались известному нижегородскому писателю, в разделе «Слово знатокам. Шамшурин о графоманах» был и такой:
« — А почему именно сейчас графоманов стало больше?
— Потому что сейчас каждый за небольшие деньги — 3-4 тысячи — может выпустить сборник стихов. А потом ходить и говорить, что он писатель, у него книжка вышла. Эта возможность напечататься многих испортила. А что печатают? Набор банальностей. «Травка зеленеет, солнышко блестит»… Да давно уж отблестело то солнышко!».
Допускаю, что каким-то образом моя книжка самых ранних наивных стихов «Жёлтый одуванчик» попала в руки маститому поэту и вызвала его гнев.
Мягко сказать, весьма строговато для оценки первых виршей четырнадцатилетнего парнишки!
Второй, сравнительно более зрелой попыткой сотворить гениальное поэтическое произведение стала моя жалоба в газету «Горьковский рабочий».
В конце октября 1974 года в водопроводном кране на нашей кухне исчезла вода.
Дня на два.
Потом из носика крана с шипением и урчанием полилась слабенькая струйка абсолютно чёрной (не ржавой, как следовало бы ожидать) дурно пахнущей воды.
Водой в известном смысле это жидкое месиво, конечно, назвать нельзя. Скорее всего, это какой-то иловый осадок.
В разговоре с матерью родилась идея написать в газету, потому что местные чиновники жилищно-коммунальной службы игнорировали многочисленные обращения жильцов нашего дома по этому поводу.
«Мам, напиши жалобу» — предложил я.
«Да некогда мне. Вот возьми и сам напиши!».
Я задумался. Скучную жалобу писать не хотелось...
Тогда я подключил свой поэтический талант. Я быстренько написал стихофельетон под названием «Проблема».
И вот что у меня получилось:
«Как удобно из-под крана
Умываться утром рано!
...Но однажды в умывальник,
Душ и даже унитаз
Черноватая водичка
Тихой струйкой полилась...
Захотел налить я ванну,
Чтоб помыться, как всегда,
Но из крана (как ни странно)
Полилась не та вода!
...Грязевую ванну принял
(То никак нельзя назвать).
И, вздохнув, оделся с миной... —
В баню грязь пошёл смывать!»
Редакция не стала публиковать мой опус, она перенаправила моё письмо в СЭС Ленинского района.
Недовольная, сердитая сэсовская врачиха пришла по указанному мной на конверте адресу, молча отвернула ручку крана на кухне и наполнила две стеклянные поллитровые бутылки.
На этом эпопея закончилась, и нам дали обычную, пахнущую хлоркой, питьевую воду, которую пить можно было, но только после предварительного тщательного кипячения.
Среди первых стихотворений было много посвящённых теме войны-мира, в том числе излишне политизированных. Наша пресса и телевидение давали обильную пищу для этого.
Вот примеры из сборника 73-го года.
«Война — не воля Рока.
Всё дело — в человеке.
Широкая дорога
Открыта в Мир-навеки».
«Да будет мир наш - вечным,
Цветя весенним садом....
Ведь добрым, человечным
В нём создан даже ...атом.».
«Мы верим в то, что счастьем
Так трудно-, долго- жданным
Мир победит ненастье:
Он светом солнца дан нам!».
Или о событиях в Камбодже и Чили:
«Льётся кровь. И Камбоджа горит:
Тянет ручки ребёнок в огне —
Страшным взглядом сквозь дым говорит:
«Нет — войне!».
...Пусть мы тихо, спокойно живём
В нашей мирной, счастливой стране,
Равнодушие — гневом взорвём:
«Нет — войне!».
Или «Чили посвящается»:
«Не верю, что даром это.
Не верю, что это зря....
Пролитая кровь поэта,
Полнеба багрит заря».
Это о Викторе Хара.
В. Хара — чилийский поэт, театральный режиссёр, певец, танцор, политический активист и член Коммунистической партии Чили, убитый путчистами во время военного переворота 1973 года, организованного генералом Аугусто Пиночетом.
Жестокое убийство на стадионе «Чили», превращённом в концлагерь, через несколько дней после переворота сделало Виктора Хару символом борьбы против режима Пиночета.
Или о Сальвадоре Альенде:
«Сальвадор Альенде...
Помним о тебе,
Как живой легенде,
По звезде — судьбе».
Альенде — чилийский государственный и политический деятель, президент Чили с 1970 года. Он был убит 11 сентября 1973 года в Президентском дворце в Сантьяго в результате военного переворота.
В 1974 году я продолжил военную тему стихотворением о гражданской войне «Песнь о Великом Походе»:
«Раскалились походные трубы,
И мужали бойцов голоса:
Наш трубач сквозь кровавые губы
Словно душу вдувал в небеса.
Гул орудий и грохот снарядов
Не заставят замолкнуть певца:
Он последним — в живых — из отряда
Эту Песнь допоёт до конца».
И, конечно, широкой рекой лились стихи о любви.
«Вскружила голову красивая девчонка
И тут же, рассмеявшись, убежала...
С тех пор вонзилось, всё прося о чём-то,
Перо в бумагу, словно в сердце — жало».
Или:
«В небеса унеси меня, ветер
На могучих и нежных руках!
Нет прекраснее чувства на свете,
Если птицей парить в облаках...
Я прижмусь к тебе, жаркое солнце!
Даст мне пылкость твой ласковый шар.
...Кто влюблён, — от геенны спасётся:
Не сгореть, если в сердце — пожар».
Или:
«Куда спешишь? О, страсти Ночь!
Сладка. Тепла. Как плоть живая.
Тебя зовут, — спешишь помочь,
Собой влюблённых укрывая.
...А я один — без слёз, без грёз, —
Окутан звёздным покрывалом,
Своё большое сердце нёс:
Любовь, шальная, миновала...»
Стихотворение образца 1976 года по неизвестным причинам стало жить отдельной жизнью.
Ни в одной из газет я не публиковал его.
Но в 1993 году, читая бесплатную толстую 100 страничную газету объявлений «Из рук в руки» от 16 апреля я к несказанному удивлению в самом конце 801-ой страницы обнаружил следующее:
«Стало в мире слишком одиноко Под холодной, выцветшей луной. Грусть, ища пристанища по окнам, Больше не обходит стороной» Татьяна, 25/170/60, 603098, Н.Н., д/в, док. 718176».
Первый мой сборник «Исповедь после урока» вышел из Ивдельской типографии 15 июня 1992 года.
Как мы и договаривались с директором типографии, отпечатано было 200 экземпляров.
Все они переданы автору, то есть мне.
За первую книжку я заплатил небывалые, баснословные по тем временам деньги.
Неужели каким-то образом мои стихи обрели свою жизнь помимо сборника?
Или остаётся предположить, что директор отпечатал большее количество экземпляров и тайком от меня реализовал их на широких просторах нашей страны.
Жалею, что не написал этой молодой девушке запрос, чтобы выяснить, откуда она взяла моё юношеское стихотворение об одиночестве.
О природе.
В марте 1973 года я отослал в журнал «Юный натуралист» стихотворение «Март»:
«Ушла Зима, ворча недовольно,
И радостный солнечный свет
Залил все окна — Глазам стало больно,
И хочется крикнуть: «Привет!».
Остались застывшие слёзы Зимы,
И те ей звенят вслед капелью.
«Здравствуй, Весна, — улыбаемся мы.
«Здравствуй, Весна. С новосельем!»
...Оттаяли крыши. Снега посерели.
Талые воды бегут.
Поют ручейки, словно свирели.
О встрече, журча, поют!».
1974 год.
«...Лето было так огромно!
Но, оглохшее от грома,
Острой молнией изрезано со зла.
Туча, словно старый ворон,
Вероломным чёрным вором
По кусочку Лето в дали унесла...»
Или другое того же периода:
«Как только солнце закрывает туча
И провода от ветра загудят, —
Ко мне с ветвей осин, невидимо, беззвучно,
Слетает грусть, спасаясь от дождя...».
Или:
«Ветер выл и стонал, как израненный зверь,
Грозно морду косматую хмуря,
Огрызался, рычал, тени злобой пугал,
Скалил зубы, предчувствуя бурю».
Или:
«Замирает осиновый лист над рекой;
Уходящее солнце не греет;
Одинокий туман, старикашка седой,
Над прозрачной водой тихо дремлет.
У леска синева потемнела чуть-чуть;
Проблеснули кристаллики-звёзды;
В камышах ветер долго не может уснуть:
Изворчался, что за день извёлся...».
Следующее — под названием «Лунная ночь»:
«Ханжа! В окне — пятно лица:
«...Всегда смиренна и уныла,
Святая «божия овца»
В непогрешимости застыла».
Ещё одно, озаглавленное «Туман»:
Туман, туман, туман...
Оплавил очертанья —
По мутным стёклам дня
Размазаны они;
Упрятал в свой карман
Громады серых зданий,
И, кажется, меня Желает схоронить...»
Стихотворение «Рассвет» 1975 года:
«...Косматое чудище только проснулось.
Бесшумно над городом встало.
И лапами к небу — умыть — потянулось
В зевке ослепительно алом».
Много коротеньких стишат 1974 года я объединил в Цикл «Рифма».
Вот одно из них:
«Не раз ты обольёшь слезами.
И за сердце возьмёшь не раз....
И, нежась, утопаешь в гамме
Переливающихся фраз».
А теперь другое из этого цикла.
«Упали буквы, словно листья
На белый снег, — бумагу мне....
Обильна Осень: следом лисьим
Пещрит, забыв о зимнем сне...»
Ещё одно:
«Позвать в чернильную дорогу
Меня спешишь: «Пора, пора...»
И, исчезая в чётком слоге,
Слетаешь с кончика пера».
Песни Юрия Антонова, завоевавшего популярность уже в середине семидесятых, навеяли мне ритм стихотворения «Счастье»:
«Под солнечным небом,
Под зеленью леса,
Под тенью высоких зазубренных скал, —
Поверив: «Поймаю,
Найду и долезу»,
Удачлив и ловок,
Я счастье искал.
И понял, что где бы
Я ни был на свете
(А если бы вышло, — и в жизни другой),
За ним не угнаться, —
Умчится, как ветер.
А с любящим сердцем — достанешь рукой».
После публикации в 1974 году в «Пионерской правде» моей заметки, я не оставлял попыток повторить успех.
С «Пионерской правдой» я прекратил переписку: я вышел из пионерского возраста.
Главный редактор Н. Чернова (мы с ней переписывались лично) пообещала мне опубликовать мой репортаж с заседания клуба интернациональной дружбы.
Написана заметка была блестяще!
Чернова немедленно отправила мне письмо с обещанием её опубликовать.
Но на каком-то этапе заметку забраковали, ссылаясь на сухость моего репортажного языка и отсутствие изюминки.
Журнал «Юный натуралист», редчайший из журналов, которые публиковали стихи пионеров, прислал мне достаточно подробный анализ моего стихотворения «Метель».
Редактор в общем и целом оценил стихотворение, как достойное публикации на страницах журнала.
Вот оно.
«Под упругим ветром
Заметалась ветвь.
Там, под старым кедром,
Пропадает след.
Закружились мушки,
Белые, как мел.
У лесной опушки
Началась метель!
Снежным вихрем пыли
Понеслась она —
В темноте застыла
Бледная луна.
Закружилась, злая.
Тучи в клочья рвёт.
Как собака лает.
Как медведь ревёт.
А мороз всё стуже.
А метель всё злей.
...В маленькой избушке
Всё-таки теплей...».
Но редактора не устроила последняя строчка четверостишия»
«А мороз всё стуже, А метель всё злей...В маленькой избушке Всё-таки теплей».
Вот это «Всё-таки» показалось редактору корявым, неуместным, негармоничным.
Впоследствии я изменил эту финальную строчку на следующую: «В маленькой избушке Мы сидим в тепле».
Но это изменение я сделал много позднее, когда давно к тому времени перестал отсылать свои вирши в «Юный натуралист».
В 1977 году, ещё будучи школьником, я закончил факультет комсомольских корреспондентов Горьковского университета рабкоров при редакции газеты «Ленинская смена».
Список моих публикаций чуть-чуть расширился.
Помимо первой пробы пера под названием «Урок физкультуры» («Пионерская правда». Фельетон.11.10.1974 г.) у меня появилась (к сожалению, сильно усечённая после редактирования) заметка «Интересная экспозиция» (На выставке художника Ю. М. Непринцева. «Ленинская смена». 13.10.1977 г.)
На выставке этого известного горьковского художника я побывал по заданию редакции по окончании факультета комкоров.
Далее редакционные учителя поручили всем выпускникам университета рабкоров написать обзор проекта Конституции СССР. Каждому раздали по одной статье главного закона страны для рецензирования.
Итогом моей работы стала объёмистая публикация с названием «Всё для человека!» с подзаголовком «Обсуждаем статьи проекта Конституции СССР» («Ленинская смена». 06.07.1977 г.). Эта моя работа посвящена статье №41 Проекта Конституции, которая гласит «Граждане СССР имеют право на отдых».
Приведу выдержку из моей публикации.
«В стране почти 15 миллионов человек постоянно занимаются любительским искусством, 50 миллионов спортом, столько же ежегодно проводят свой отпуск по путёвкам профсоюзов в домах отдыха и на курортах.
Почти 100 млн. постоянных читателей насчитывают библиотеки. Причём каждый из них в среднем за год прочитывает 20 книг (показатель, не имеющий себе равных в мире).
Каждый второй в СССР бывает один раз в году в театре. На каждого в среднем приходится 18 просмотренных фильмов (не считая, разумеется, фильмов, которые показываются по телевидению).
В Советском Союзе (по данным международного сравнительного обследования бюджетов свободного времени) доля населения, совмещающего труд с учёбой, в 3-6 раз больше, чем в экономически развитых капиталистических странах...»
«...Проблема свободного времени заключается в том, на чём же всё-таки остановить человеку свой выбор, какой вид досуга избрать.
Хочется многое успеть, многое увидеть.
И несмотря на наличие у каждого человека нескольких свободных часов, времени всё-таки не хватает. Чаще всего на отсутствие его жалуются люди интеллектуального, творческого труда.
В общем-то их можно понять. Творческий труд чётко не регламентирован по времени.
Вспомните Альберта Эйнштейна. По его собственному свидетельству, он проводил в кабинете всего четыре часа.
Но это не значит, что Эйнштейн трудился лишь четыре часа. Ведь ещё была гигантская работа мысли за стенами кабинета.
Какое это время?
Рабочее?
Свободное?
А возьмём современного рабочего, например, токаря-универсала. Пришло время, когда он, выходя из заводской проходной, не освобождается напрочь от «рабочих» мыслей. Его труд — это труд тоже творческий.
Да сейчас почти нет такой сферы деятельности человека, которой не было бы присуще это качество (сказывается влияние научно-технической революции).
Границы между рабочим и внерабочим временем постепенно стираются, и думается, что в недалёком будущем чёткого разделения времени на две категории существовать не будет.
В таком случае встаёт (очень остро!) вопрос о коэффициенте полезного действия активного досуга.
Вот в свете этого нам надо очень ценить те возможности, что предоставляет 41-я статья проекта новой Конституции СССР.
Западные социологи строят далеко не радужные прогнозы, утверждая, что в двухтысячном году над человеком нависнет самая страшная для его сути угроза, — бездеятельность.
При этом они ссылаются на «неумолимость» экономических законов. В самом деле, НТР (научно-техническая революция) всё активнее вторгается в жизнь человека. Автоматика вытесняет ручной физический труд.
И всё же у советских людей есть все основания не соглашаться с мрачными выводами.
Блага, которые дарит научно-техническая революция, мы умножаем на преимущества социалистического строя».
П. Смородин, выпускник школы №120, г. Горький.
С 1973 года по 1977 год я написал три поэтических сборника (по хронологическому принципу): «Мона Лиза» (1973-74 г.г.), «Девушка-сон» (1975 г.), «Исповедь после урока» (1976-77 г.г.).
Впоследствии некоторые из стихотворений, вошедших в эти сборники, ставшие отражением самого раннего периода моего поэтического творчества, были опубликованы на страницах газет:
- «Рябина». «Ночь» («Город»). «Воздух летний свеж и чист...». «Падая от высей...» («Радость»). «На концерте, посвящённом ветеранам войны». «Вот она идёт к тебе, чуть сгорбившись...». «Тишина». Стихи. Конкурс им. Б.
Корнилова. «Ленинская смена». (С предисловием В. Викторовича) 17.09.1978 г.
- «Нина Васильевна, помните вы...», «В том, что полный автобус...» («Ты»). Стихи первокурсников. «Кировец». 28.06.1978 г.
- «Новогоднее». Стихи. «Кировец». 27.12.1978 г.
- «Вот она идёт к тебе, чуть сгорбившись...». Стихи. Из Цикла «Берегите матерей». Литературный уголок. «Кировец». 07.03.1979 г.
- «Вянет вяз...» («Вяз»). «Тебе». Стихи. (С предисловием члена Союза Писателей СССР В. Шамшурина). «Кировец».10.06.1981 г.
«Вяз». «Дождь» («Ты выходишь на улицу в дождь...»). «Ленинская смена». 19.01.1984 г.
Резонанс моей первой публикации, эхом прозвучавший в органах городской власти, был настолько высок, что вскоре писательская организация (по заданию местных органов власти) направила в наш класс В. Шамшурина. Известного уже тогда писателя, который провёл с нами урок Поэзии, где некоторые наши ученики (в первую очередь я, виновник торжества) прочитали свои стихи.
Шамшурин отобрал наиболее понравившиеся и предложил продолжить работу над стихами под его личным патронажем.
Он пригласил меня, Лену Грачёву и учительницу по литературе к себе, предложив нам прихватить с собой подборки стихов. Учительница сильно стеснялась своего пристрастия к стихотворчеству. Шамшурин не смог ничем обрадовать «поэтессу», поэтому она больше не пыталась показывать ему свои вирши.
Нас с Ленкой он пригласил на очередное заседание областного молодёжного объединения «Данко». Грачёва тоже дико стеснялась. Мне пришлось во всеуслышание читать и свои, и её стихотворения.
Около десяти лет продолжалось моё сотрудничество с этим писателем.
§ 2. Три стихотворения
Три стихотворения 75-го года рождения рано или поздно получали безусловное одобрение в разных редакциях и у читающей публики.
Первое — «Отрывок» («Вот она идёт к тебе, чуть сгорбившись...» из Цикла «Берегите матерей».
Его опубликовала областная молодёжная газета «Ленинская смена» на конкурсе им. Бориса Корнилова в сентябре 1978 года и спустя полгода оно же появилось в «Литературном уголке» многотиражной газеты «Кировец» Мединститута (март 1979 года).
Приведу его полностью:
«...Вот она идёт к тебе, чуть сгорбившись
От минувших тягот и забот.
Ты узнал её? С любовью смотришь ли?
...Словно невесомая, идёт.
...Ветер тихо тронул её волосы.
...Руки, распростёртые к тебе.
На земле — весенней вспашки полосы.
На лице — от горестей и бед.
...Медленно... Как медленно идёт она...
Нет, она бежит; но ты не верь —
Ты навстречу ей стремись полётом сна,
Горечью безвременных потерь!».
В Цикл вошло несколько стихотворений, посвящённых матери.
Нужно признать, что к тому времени уже была написана и стала широко известна поэма Расула Гамзатова «Берегите матерей». Я понимал, что название цикла вольно или невольно получилось, мягко выражаясь, заимствованным, но другое не имело бы такой убедительной силы и не было бы таким ёмким.
На написание этого цикла меня подвигла болезнь матери. После вторых родов она так и не смогла восстановиться в смысле полноты. Животик сохранил форму шара, как на шестом месяце беременности. Появилась гипертония, которая стала стремительно прогрессировать, дойдя до второй стадии развития, что обрекало мать на постоянный приём гипотензивных лекарственных средств.
В 1974 году у неё случился гипертонический криз. Мать находилась в очень тяжёлом полуобморочном состоянии. Я безутешно рыдал у её больничной постели.
Впоследствии родились такие строки:
« Мама, ты заболела?
Трогает ветер слегка
Волосы, слишком белые
У твоего виска.
Мама, ты заболела?
Норов недуга лих:
Быстро она слетела —
Свежесть со щёк твоих!
Мама, ты заболела?
Слышится тихий стон:
Мучает лёгкое тело
Твой беспокойный сон.
Мама, ты заболела?
Тёмным — у глаз круги.
Страстно как потеплела
Ласка твоей руки...».
«Бр-р-р... — сказал Шамшурин, прочитав несколько стихотворений цикла, пропитанных трагическим предчувствием потери самого близкого в жизни человека, — Как ты можешь писать такое о матери?».
Казалось, он был даже возмущён степенью моего откровения.
В сущности, и «Душистая трава укроп» о том же, только в более страшной, беспощадной форме.
Второе стихотворение — «Вяз» («Вянет вяз...»).
Его (а также стихотворение «Тебе») из прочих предложенных мной отобрал для публикации в «Кировце» сам В. Шамшурин и дал своё предисловие.
Л.Г. Рукавишникова сразу же отдала оба моих произведения в печать.
Свет они увидели на страницах институтской газеты в начале июня 1981 года.
Почти через три года (точнее в январе 1984 года) совершенно неожиданно для меня «Вяз» и «Дождь» были опубликованы в «Ленинской смене».
В редакцию молодёжной газеты их принёс и отрекомендовал Женя Эрастов, студент Мединститута, мой литературный товарищ, будущий Нижегородский писатель.
Это стихотворение было моей второй попыткой выполнить задание Марии Фёдоровны Поповой, нашей учительницы по литературе и русскому языку.
Я посчитал, что первая попытка мне не удалась.
В 1975 году я представил себе, что Мария Фёдоровна опять предложила нашему классу написать по стихотворению на брата. Как домашнее задание. И таким образом я выполнил это задание. Потому и посвятил «Вяз» М.Ф. Поповой.
Вот оно.
«Вянет вяз. Ему давно
Насчитали два столетья.
Мир бушует, — юн и нов.
А у вяза — ветви плетью.
Мох язвит ему бока.
Он стареет. Он ветшает.
Лишь случайная рука
По коре пройдёт шершавой....
Облетевшая листва
Согревает старцу корни.
...Но стоит он — ствол в обхват —
Вешним грозам непокорный!»
Третье — «Дождь» (оно до сих пор приводит в восторг многих девушек и женщин):
«Ты выходишь на улицу в дождь.
Никого не встречаешь, не ждёшь.
По асфальту бежишь босиком —
Только брызги и брызги кругом.
Я прошу у любви, из огня
Чтобы в дождь превратила меня.
...Не дождём, стать бы каплей воды —
Той, с которой целуешься ты».
Кроме постоянных читателей «Ленинской смены» его заметил простой народ.
Я обнаружил его совершенно случайно аж в 2010 году в бездонных глубинах интернета на страничке одного из завсегдатаев, спрятавшемся под ником «Искусственный интеллект».
Потом оно попало на страничку Людмилы Черниковой, посвятившей свой раздел картинам Леонида Афремова, а оттуда чудесным образом перекочевало на сайт «Романтик коллекшн» в раздел «Красивые стихи». Правда уже с другим названием — «Стать бы каплей воды».
Эти стихи также разместила на обсуждение в «Лайвинтернет» некая Al_lexandra.
Приятно почитать отзывы, направленные в адрес этой самой Александры:
«Мы — есть вода»,
«Спасибо за стихи, Сашенька!»,
«Красиво. Спасибо, Сашенька! Доброго тебе вечера»,
«Хоть мы и состоим на 70% из воды, может быть неплохо иногда превращаться в маленькую капельку, Саша,благодарю Вас за находку, интересные изыскания! Хорошего Вам вечера с прекрасным настроением!».
