Искатель идеала
В немых аплодисментах бросив зал,
Рояль прикрыв любовною рукою,
Уходит он, устало скрыв глаза
От рода бесталанного людского.
Болезненно и слепо одержим,
Себя отдавший музам без остатка,
Он спать не мог, одной мечтой томим:
Страдал от идеалов. Их нехватки.
Желал он безупречный тон найти,
Рояль терзал, как мог, и бился в плаче.
Не мог себя и клавиши простить
За страсть к неразрешаемой задаче.
Сквозь кисти пианиста тьма лилась,
Партер и ложи чернью поливая.
И тут же прорывался свет сквозь грязь,
Израненные души омывая.
Легчайшим мановением руки,
Едва касаясь черно-белых клавиш,
Маэстро рвал людей на лепестки,
Их, жаль, к душе обратно не приставишь.
И, каждый раз безмолвно уходя,
Не слыша исступленного восторга,
Он шел творить, таланта не щадя,
Стирая пальцы в поисках подолгу.
"Вы эталон!", - беснуется партер.
"Да к черту вас", - ответ им неизменный.
Его боготворят, берут в пример,
А он все мнит себя несовершенным.
Сегодня он писал как никогда,
Прося, крича до сорванного горла.
А вам дано лишь слушать, господа.
Вам чистое искусство непокорно.
Покоем мертвым манит инструмент,
Маэстро начал, нежностью обрамлен.
И нотный монохромный градиент
Сплетается в причудливом ансамбле.
И смолкли ложи в этот тонкий миг.
И гибли души в отзвуках кристальных.
Смеялись палачи, рыдал шутник,
Безумие сегодня - гениально.
Глаза Маэстро сомкнуты всегда.
Нет смысла видеть: публика безлика.
Она готова все ему отдать,
Зашедшись в предвкушении и крике.
Последних нот бежит прозрачный ряд.
Склонились люди перед виртуозом.
А он закончил, встал, и поднял взгляд:
Талантлив. Невозможен. Грациозен.
В немых аплодисментах бросив зал,
Упав у бесподобного рояля,
Уходит он то ль в Ад, то ль к Небесам.
Финальный вздох... Теперь тон идеален.
Рояль прикрыв любовною рукою,
Уходит он, устало скрыв глаза
От рода бесталанного людского.
Болезненно и слепо одержим,
Себя отдавший музам без остатка,
Он спать не мог, одной мечтой томим:
Страдал от идеалов. Их нехватки.
Желал он безупречный тон найти,
Рояль терзал, как мог, и бился в плаче.
Не мог себя и клавиши простить
За страсть к неразрешаемой задаче.
Сквозь кисти пианиста тьма лилась,
Партер и ложи чернью поливая.
И тут же прорывался свет сквозь грязь,
Израненные души омывая.
Легчайшим мановением руки,
Едва касаясь черно-белых клавиш,
Маэстро рвал людей на лепестки,
Их, жаль, к душе обратно не приставишь.
И, каждый раз безмолвно уходя,
Не слыша исступленного восторга,
Он шел творить, таланта не щадя,
Стирая пальцы в поисках подолгу.
"Вы эталон!", - беснуется партер.
"Да к черту вас", - ответ им неизменный.
Его боготворят, берут в пример,
А он все мнит себя несовершенным.
Сегодня он писал как никогда,
Прося, крича до сорванного горла.
А вам дано лишь слушать, господа.
Вам чистое искусство непокорно.
Покоем мертвым манит инструмент,
Маэстро начал, нежностью обрамлен.
И нотный монохромный градиент
Сплетается в причудливом ансамбле.
И смолкли ложи в этот тонкий миг.
И гибли души в отзвуках кристальных.
Смеялись палачи, рыдал шутник,
Безумие сегодня - гениально.
Глаза Маэстро сомкнуты всегда.
Нет смысла видеть: публика безлика.
Она готова все ему отдать,
Зашедшись в предвкушении и крике.
Последних нот бежит прозрачный ряд.
Склонились люди перед виртуозом.
А он закончил, встал, и поднял взгляд:
Талантлив. Невозможен. Грациозен.
В немых аплодисментах бросив зал,
Упав у бесподобного рояля,
Уходит он то ль в Ад, то ль к Небесам.
Финальный вздох... Теперь тон идеален.
