В подъезде сыром в окружении мрачного дыма...
В подъезде сыром в окружении мрачного дыма,
Где лифт, по привычке, поломан,лишь лестничный ход,
Лежит с подоконника пав на колени терпимо,
И тихо дрожит, закрывая ладонями рот.
Проносятся мысли не Божьи в такое мгновенье:
Ползти и открыть то окно, что закончит судьбу:
И разницы нет, вместо тела окажется тенью,
Когда поцелуем дотронется кто-то ко лбу.
Последние ссоры и крики доводят до точки:
И блик им помянутых слов на морщины спадет:
А был бы я счастлив, родИла жена если б дочку?
Иль это написано сыну продолжить наш род?
Жалеть , не жалеть о живых - то не правое дело,
Судить их поступки, у Бога терпенье молить,
Нам Библия наша о правых поступках велела,
Не только подумывать, но а еще сотворить.
"Изменница та, с кем ты спишь в этой жуткой постели",
"Послушай, сынок, не желаю тебе я вреда",
Конечности ног отнялись уж давно, онемели,
Без коляски старик и не "ходит" теперь никуда.
На заводе огромном, когда-то,бывая, смиренно,
Свои руки о тяжкие ноши до крови пилил,
И лишь только голодной семья не была бы, а это-
Ведь не стоит того - он у Бога терпенья просил.
Теперь же живя, вместе с сыном, и милою внучкой,
Которой теперь не восьмой, а девятый уж год,
Ему жизнь не казалась огромной не тающей тучкой,
Ну а жизнь прожита с целью хлопот, семьи и забот.
Ни о чем не жалел никогда и был предан твердыне:
Должна быть у нищего люда простая семья!
Он должен кормить, одевать-с прошлых лет и отныне,
Пока позволяет работать мужская рука.
Но в каждой семье ведь случаются шумные "речи",
Тем более, женщина если в семье "завелась",
Но, если кормить, одевать, тебе попросту нечем,
Это значит потеряна сила мужская и власть.
Одинокий старик, поседевший, без силы ,калека,
Вспоминал те минуты, когда он за ручку водил,
А сынишка его целовал по морщинистым векам,
И старик этот знал, что он жизнь не бесцельно прожил...
"Ведь я видел ее, и не любит тебя эта баба!
Посмотри на нее-ведь другого ночами завет!"
"Убирайся, отец, я люблю ее, что еще надо?
И закрой свой поганый и снова клевещущий рот",
Старик промолчал, и надеясь, что сбудется счастье,
В любимой семье, где любимая внучка растет,
Он вещи забрал и покинул свой дом в одночасье,
И только лишь крики сынишки, что брошены в ход...
Не кинулся сын догонять, лишь плевок напоследок ,
На кухню ушел и теперь с сигаретой стоит,
Как миф понимания в семьях, к несчастью, так редок,
Как часто нам сердце о правде такой говорит...
Но звонок прозвенел в сына дверь, тот лениво поднялся,
"Посмотрите с окна, вы увидите... ниже, а там...",
Холодок по рукам и по сердцу тревожный поднялся,
Побежал он к окну, и не верит правдивым глазам:
Тот, кто дорог ему , кто взрастил, кто работал посмертно:
Кто желал ему счастья, и в жизни ни разу не бил,
Он теперь неживой... он исчез на века незаметно,
Не желая быть грузом, а так же обузою им...
Только крики сынишки теперь будут слышатся дале,
Он кричит об отце, о гордыне, "вернуть же хотел",
Но теперь на асфальте душа заплуталась печально,
И жалела о том, что его он обнять не успел....
02.04.17.
