ЗАБЫТЬ НЕЛЬЗЯ! И МЫ НЕ ПОЗАБЫЛИ.
РЫТНИКОВУ Егору Александровичу
бывшему малолетнему узнику концлагеря
На склоне такого жестокого века,
Текущего к Лете-реке,
В глазах предо мною судьба человека,
Что в нашем живёт городке.
Но память мгновенно вершит рокировку:
Чуть только её потревожь,
И он – В белорусском селе Костюковка,
У речки с названием Сож…
Представим и мы те далёкие годы,
В которых малец тут как тут,
Где мирно по речке плывут пароходы
И баржи, и лодки плывут.
И так здесь для хлопчика всё интересно,
Лишь зиму сгоняет весна…
И кем бы он стал – только Богу известно,
Да грянула летом война.
На фронте он не был. И нынче не молод.
В войну ж для призыва был мал.
А вот нищету и сиротство, и голод
Егорка с лихвою познал.
Про ранние годы в родительском доме
Одной можно фразой сказать:
Отца своего он и вовсе не помнит,
А в шесть умерла его мать.
И столь бессердечна была его тётка,
Что мальчик пошёл по дворам,
Прося подаянья как круглый сиротка,
И этим кормил себя сам.
А жил у приятелей Ушевых – братьев,
Растущих в неполной семье,
В которой отец репрессирован, кстати,
Как враг на советской земле.
С друзьями Егорка бы рос без печали,
В надежде на свет перемен.
Да в том что ни есть смертоносном начале
Был схвачен фашистами в плен.
И вывезен сразу в германский концлагерь
Средь женщин, подростков, солдат,
Где все – измождённые, все – бедолаги,
На всех языках говорят.
Все – скопом, за прочной оградой колючей,
И малые дети к тому…
О Боже! Такую жестокую участь
Не дай пережить никому!
Рождённые волею рока на горе,
Не знамо за что умереть…
Дымил днём и ночью для них крематорий,
Где жгли обречённых на смерть.
Наверно, Егорке в том каторжном мире
На ад не пристало пенять,
Поскольку, как узников, их разрешили
Зажиточным жителям брать.
В одиннадцать лет, а по сути – ребёнком,
Виновный лишь в том, что живой, –
Он стал наяву малолетним рабёнком,
Где нужен был труд дармовой.
Не год и не два от Москвы до окраин
Стонала земля от руин
В ту пору, как Бауэр – крепкий хозяин
Мальчонке был царь-господин.
Да только ему ли?! Помимо Егора
В рабёнках значились тут
Ещё два подростка, что после отбора
впряглись в изнурительный труд.
Бок о бок, на равных – батрак и батрачка
Для разных хозяйских работ:
Пацан – белорус и девчушка – полячка
Кормили всю птицу и скот.
Под стать целой ферме– всё круглые сутки
На худеньких детских плечах:
Кудахтают куры и крякают утки,
Быки и коровы мычат.
Несчётно гусей – что колхозное стадо!
Свиней на откорм – что на век!..
С какой бы нужды столько живности надо
Семейству из трёх человек!?
А дети – в неволе, врагам их во благо;
В плену, что и в снах не забыть…
Не раз, посылаемый немцем в концлагерь,
Егор там был чуть не убит…
Вошёл в Германию год сорок пятый –
Всё вынес народ – исполин!
Победных боёв громовые раскаты
Уже сотрясали Берлин.
В предчувствии скорого полного краха,
Зажатые грозно в тупик,
Неиствуя яро от злобы и страха,
Убийцы готовили миг:
Согнать в подземелье всех узников разом,
Будь им лет по семь иль по сто,
И там отравить их удушливым газом,
Да так, чтоб не выжил никто…
Не вышло! – Стремительно шло наступленье!..
И верится – с ручкой в руках –
Что их злодеяньям не будет забвенья
Ни в нашем, ни в новых веках.
4 мая 1997г.
_____ _____ _____
бывшему малолетнему узнику концлагеря
На склоне такого жестокого века,
Текущего к Лете-реке,
В глазах предо мною судьба человека,
Что в нашем живёт городке.
Но память мгновенно вершит рокировку:
Чуть только её потревожь,
И он – В белорусском селе Костюковка,
У речки с названием Сож…
Представим и мы те далёкие годы,
В которых малец тут как тут,
Где мирно по речке плывут пароходы
И баржи, и лодки плывут.
И так здесь для хлопчика всё интересно,
Лишь зиму сгоняет весна…
И кем бы он стал – только Богу известно,
Да грянула летом война.
На фронте он не был. И нынче не молод.
В войну ж для призыва был мал.
А вот нищету и сиротство, и голод
Егорка с лихвою познал.
Про ранние годы в родительском доме
Одной можно фразой сказать:
Отца своего он и вовсе не помнит,
А в шесть умерла его мать.
И столь бессердечна была его тётка,
Что мальчик пошёл по дворам,
Прося подаянья как круглый сиротка,
И этим кормил себя сам.
А жил у приятелей Ушевых – братьев,
Растущих в неполной семье,
В которой отец репрессирован, кстати,
Как враг на советской земле.
С друзьями Егорка бы рос без печали,
В надежде на свет перемен.
Да в том что ни есть смертоносном начале
Был схвачен фашистами в плен.
И вывезен сразу в германский концлагерь
Средь женщин, подростков, солдат,
Где все – измождённые, все – бедолаги,
На всех языках говорят.
Все – скопом, за прочной оградой колючей,
И малые дети к тому…
О Боже! Такую жестокую участь
Не дай пережить никому!
Рождённые волею рока на горе,
Не знамо за что умереть…
Дымил днём и ночью для них крематорий,
Где жгли обречённых на смерть.
Наверно, Егорке в том каторжном мире
На ад не пристало пенять,
Поскольку, как узников, их разрешили
Зажиточным жителям брать.
В одиннадцать лет, а по сути – ребёнком,
Виновный лишь в том, что живой, –
Он стал наяву малолетним рабёнком,
Где нужен был труд дармовой.
Не год и не два от Москвы до окраин
Стонала земля от руин
В ту пору, как Бауэр – крепкий хозяин
Мальчонке был царь-господин.
Да только ему ли?! Помимо Егора
В рабёнках значились тут
Ещё два подростка, что после отбора
впряглись в изнурительный труд.
Бок о бок, на равных – батрак и батрачка
Для разных хозяйских работ:
Пацан – белорус и девчушка – полячка
Кормили всю птицу и скот.
Под стать целой ферме– всё круглые сутки
На худеньких детских плечах:
Кудахтают куры и крякают утки,
Быки и коровы мычат.
Несчётно гусей – что колхозное стадо!
Свиней на откорм – что на век!..
С какой бы нужды столько живности надо
Семейству из трёх человек!?
А дети – в неволе, врагам их во благо;
В плену, что и в снах не забыть…
Не раз, посылаемый немцем в концлагерь,
Егор там был чуть не убит…
Вошёл в Германию год сорок пятый –
Всё вынес народ – исполин!
Победных боёв громовые раскаты
Уже сотрясали Берлин.
В предчувствии скорого полного краха,
Зажатые грозно в тупик,
Неиствуя яро от злобы и страха,
Убийцы готовили миг:
Согнать в подземелье всех узников разом,
Будь им лет по семь иль по сто,
И там отравить их удушливым газом,
Да так, чтоб не выжил никто…
Не вышло! – Стремительно шло наступленье!..
И верится – с ручкой в руках –
Что их злодеяньям не будет забвенья
Ни в нашем, ни в новых веках.
4 мая 1997г.
_____ _____ _____
