Хозяин жизни
По улице, мчась на красивой машине,
Он правил движения не знает в помине
И с жадностью воздух осенний глотает,
Себя он хозяином жизни считает.И все ему в жизни, как правило, сходит.
Из джипа огромного дога выводит,
И тот, оставляя следов отпечатки,
Рванется, оскалившись, к детской площадке.
Мамаши, хватая детишек, в испуге,
Кричать с возмущением станут, в натуге,
А он, своим басом, сильнее набата,
Покроет легко трехэтажным их матом.
И крикнет в толпу, на ходу гогоча:
"А ну, разбегайтесь домой, саранча!"
Сынишку за руку ведя за собою,
Он весело пнет банку пива ногою.
И с другом усевшись на детской скамейке,
Раскатисто скажет: "А ну-ка, налей-ка!"
Грозя толстым пальцем в алмазной печатке,
Он свой разговор заведет о Камчатке.
О том, что наш город противен и грязен
И из-за бандитов особо опасен.
Площадно ругаясь, он другу расскажет,
Что все вокруг воры, милиция даже.
Кричать будет в ухо хмельному соседу,
Что все депутаты вообще дармоеды.
Со знанием дела он будет хвалиться
О том, как красиво живут за границей,
Что там все пороки изжиты навеки,
Что там чистота и уют, как в аптеке.
Потом он с собакой слегка позабавится,
Успевшей, в песочнице прямо, оправиться.
И снова, не в силах сдержать он отрыжку,
Вдруг скажет, умильно глядя на мальчишку:
"Хоть вынужден сам прозябать, как в норе,
В проклятой Камчатской вонючей дыре,
Но сыну родному, единственной крошке,
Я мир подарю целиком на ладошке!"
И, вылив остатки спиртного в стакан,
Пустую бутылку швырнет он в бурьян.
Растопчет окурок, издав тонкий скрип,
Сынишку посадит в свой новенький джип,
Машиной, заехав на клумбу с цветами,
Помчится домой он под всеми парами.
И хоть нарицателен сей персонаж,
Но свойственен многим подобный типаж.
Мораль примитивна до простоты,
Но эти слова совсем не пусты:Не страшно то, что он урод,
А страшно то, что через год
Сын по стопам отца пойдет
Он правил движения не знает в помине
И с жадностью воздух осенний глотает,
Себя он хозяином жизни считает.И все ему в жизни, как правило, сходит.
Из джипа огромного дога выводит,
И тот, оставляя следов отпечатки,
Рванется, оскалившись, к детской площадке.
Мамаши, хватая детишек, в испуге,
Кричать с возмущением станут, в натуге,
А он, своим басом, сильнее набата,
Покроет легко трехэтажным их матом.
И крикнет в толпу, на ходу гогоча:
"А ну, разбегайтесь домой, саранча!"
Сынишку за руку ведя за собою,
Он весело пнет банку пива ногою.
И с другом усевшись на детской скамейке,
Раскатисто скажет: "А ну-ка, налей-ка!"
Грозя толстым пальцем в алмазной печатке,
Он свой разговор заведет о Камчатке.
О том, что наш город противен и грязен
И из-за бандитов особо опасен.
Площадно ругаясь, он другу расскажет,
Что все вокруг воры, милиция даже.
Кричать будет в ухо хмельному соседу,
Что все депутаты вообще дармоеды.
Со знанием дела он будет хвалиться
О том, как красиво живут за границей,
Что там все пороки изжиты навеки,
Что там чистота и уют, как в аптеке.
Потом он с собакой слегка позабавится,
Успевшей, в песочнице прямо, оправиться.
И снова, не в силах сдержать он отрыжку,
Вдруг скажет, умильно глядя на мальчишку:
"Хоть вынужден сам прозябать, как в норе,
В проклятой Камчатской вонючей дыре,
Но сыну родному, единственной крошке,
Я мир подарю целиком на ладошке!"
И, вылив остатки спиртного в стакан,
Пустую бутылку швырнет он в бурьян.
Растопчет окурок, издав тонкий скрип,
Сынишку посадит в свой новенький джип,
Машиной, заехав на клумбу с цветами,
Помчится домой он под всеми парами.
И хоть нарицателен сей персонаж,
Но свойственен многим подобный типаж.
Мораль примитивна до простоты,
Но эти слова совсем не пусты:Не страшно то, что он урод,
А страшно то, что через год
Сын по стопам отца пойдет
