Небожитель.
Жил – был на свете небожитель,
Сидел на облачке, свистел
И представлял, что он – учитель
Всего живого на земле.
Он раздавал Земле приказы:
«Туда поставь мне личный храм,
Сюда зарой мои алмазы,
А здесь воздай другим богам.
Вот здесь – повыше и левее –
Сели таких же, как и я,»-
И, удивляясь сей идее,
Нас и придумала Земля.
А небожитель всё смеется,
Сидя на облачке своём,
Ему теперь совсем неймется:
Ведь людям нужен новый дом!
Он посадил нам сад из дуба,
Залил огромный океан,
Он сотворил с землёю чудо,
Но чудеса – всегда обман.
Создатель глуп был беспримерно,
Придумав душу существам,
Кому он так благоговейно
Дарил блаженство естества.
Ведь люди все горят, как спички,
Тела их мелки и хрупки,
И одолели их привычки,
Доведшие их до тоски.
И человек придумал войны,
Придумал порох и огонь
Затем лишь, чтоб не жить спокойно,
Ведь душу тяготил покой.
На этом не остановилась
Мятежная его душа,
Она в смятение влюбилась
И жгла до смертного одра.
А небожитель пляшет польку:
Как весел мир у ног его!
Он создает и мыслит столько,
Что не оставит ничего.
Сидел на облачке, свистел
И представлял, что он – учитель
Всего живого на земле.
Он раздавал Земле приказы:
«Туда поставь мне личный храм,
Сюда зарой мои алмазы,
А здесь воздай другим богам.
Вот здесь – повыше и левее –
Сели таких же, как и я,»-
И, удивляясь сей идее,
Нас и придумала Земля.
А небожитель всё смеется,
Сидя на облачке своём,
Ему теперь совсем неймется:
Ведь людям нужен новый дом!
Он посадил нам сад из дуба,
Залил огромный океан,
Он сотворил с землёю чудо,
Но чудеса – всегда обман.
Создатель глуп был беспримерно,
Придумав душу существам,
Кому он так благоговейно
Дарил блаженство естества.
Ведь люди все горят, как спички,
Тела их мелки и хрупки,
И одолели их привычки,
Доведшие их до тоски.
И человек придумал войны,
Придумал порох и огонь
Затем лишь, чтоб не жить спокойно,
Ведь душу тяготил покой.
На этом не остановилась
Мятежная его душа,
Она в смятение влюбилась
И жгла до смертного одра.
А небожитель пляшет польку:
Как весел мир у ног его!
Он создает и мыслит столько,
Что не оставит ничего.