Есенин: Жизнь рядом с Черным Человеком (отрывок)
Альманах «АЛЬТЕР ЭГО». Независимый Литературно-Информационный Проект
01. 2015
ОБЩЕСТВЕННОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ СОЛИДАРНОСТИ НАРОДОВ
АЗЕРБАЙДЖАНА «СОДРУЖЕСТВО»
ЖУРНАЛ «ЛИТЕРАТУРНЫЙ АЗЕРБАЙДЖАН»
…Нимб с макушки сползет на шею,
перехватит кадык взахлест –
заарканило притяжение
подбородок мне злой петлей.
Шевелюра в налете инея,
жизнь отыграна, словно роль,
напоследок своей алхимией
превращая чернила в кровь.
В зазеркальности, в обреченности,
ртутным холодом окатив,
в силуэт Человека Черного
мой проявится негатив.
Тянет ртутным, промозглым холодом
в амальгаму сквозной двери.
Не найти мне тропинки в молодость –
Черный выбран в поводыри.
На полшага еще помешкаю,
передышку воздам душе…
Черный хмыкнет с косой усмешкою:
«Ну, давай же - на кураже!..»
Мозг исклеван хищными птицами _
налетели на алкоголь…
Я не знаю сейчас _ простится ли
суматоха моих грехов?
Помню _ брызнет стакан кабацкий,
раскрутивши радужно грань…
Я тогда умел улыбаться
в розоватую утра рань.
Обреченная бесшабашность _
молод был, нагловат и глуп,
и не видел я, мот и бабник,
черный тот силуэт в углу.
Подбежит, дребезжа закусками,
враз улыбчивый половой…
Черный, вечно нечетким сгустком,
в зреньи прячется угловом.
Мозг клюют и пьянеют птицы,
искромсает страницу перо…
Черный рядом со мной садится,
черным страхом сведя нутро.
…Помню, лес куковал кукушкою
в полдень юности, что прошла,
раз до ста…А теперь в психушке я.
Птица глупая _ наврала.
Паранойя играет зрением,
лепит пьяные миражи.
Вот теперь, Черныйгость,ты ко времени,
на поминки поспел души.
Не ищу ни любви, ни жалости _
докоптила моя свеча…
Розой белую с черной жабою
продолжаю в душе венчать.
Начищаю ботинки ваксою _
не исправиться, раз пижон.
Улиц морды одутловатые
лезут на кулаков рожон.
Отвратительные колдобины,
подворотнева глухомань…
Черный рядом присел: «Удобно ли,
в сей клоаке сходить с ума?..»
То село, то Москва, то Питер…
Англитеровская кровать.
Черный омут _ нырнешь, не выплыть.
Да и стоит ли _ выплывать?..
Свято место не станет пустошью _
если ангел забит в закут,
Черный друг мой, великий путаник,
боль утишит касаньем губ…
Не уйти от гипноза сумрака,
льдисто бьющего из под век _
он нашепчет, что ставши умершим,
состоюсь как сверхчеловек.
Воля к жизни _ дурман, иллюзия,
если заиндевел, как клен,
и распахнутое безлюдие
обступает со всех сторон.
Мироточат глаза иконные,
церкви отданы под загон…
В это свальное беззаконие
стул отбрыкиваю каблуком!
И в разливе той тьмы карательной,
где под лозунг подмята речь,
в невесомость шагну, как в праведность,
чтобы душу от тьмы сберечь.
Даже в пекле надежда водится:
есть село на краю зари,
где, всплакнув по мне, Богородица,
створку тайную отворит…
Мир пропал в заоконной замятии…
Этот адовый жар трубы
пол-лица выжигает замертво,
став посмертным клеймом Судьбы.
Пополам надломилась шея,
вся измызгана голова…
Метит Бог, как известно, шельму _
но в стихах я нешельмовал!..
Ухожу _ в неизбывное детство,
вам оставив россыпи строк.
И не нужно, чтоб шли студентки
надо мною взводить курок…
