И снова деревня перед глазами...

Нынешняя деревня: полуразвалившиеся дома, проросшие на крышах деревца, обвалившиеся колодцы, перепутавшиеся друг с другом прошлогодняя, позапрошлогодняя и еще бог знает какая трава, которой так и не доведется быть скошенной... И стоит такая деревня - и не лес, и не жилье - маргинал, как и большинство людей в наши дни -от одного берега оттолкнулись, а к другому так и не прибились...

И как-то совестно даже не перед доживающими здесь свой век кроткими стариками, которые, я знаю, не пойдут и не положат свои натруженные руки перед власть имущими в немом укоре. Были и бригадирами, и звеньевыми, их портреты висели на досках почета, они серьезно, а не для порядка до хрипоты спорили на собраниях о своих колхозных делах, а значит, и о судьбе деревни, пытаясь вывести ее в люди...

 

А деревня... тут каждый дом-храм, намоленное место, много видели эти стены. Вот в этом амбаре осенью, в холод уже, когда руки стынут, женщины вязали тресту, все в платках и фуфайках, как они называли ватные стеганые куртки. Знали, что не заплатят почти ничего, и вязали, задыхаясь в пыли и кострике. А в Эрмитаже весили льняные гардины потом, чтоб, сколько народу ни прошло, запахов никаких не осталось - лен все поглотит.

 

Пришли мы как-то на выставку Джанны Тутунджан, нашей художницы в Вологодскую картинную галерею. Я эти картины помню с детства, в журнале "Крестьянка" печатали их репродукции. И на одной из них -точь-в-точь одна из тех, что ловко перехватывала и вязала эти снопы. И одета так же. Экскурсовод спрашивает:

- Как думаете, сколько лет женщине на картине?

Отвечаю, почти не задумываясь:

-Сорок!

Экскурсовод смущается, удивляется, молодая девчонка. Она думала, мы скажем: шестьдесят. Да, была такая работа. Была такая жизнь.

Такую жизнь описывал в своих произведениях Федор Абрамов. В своих "Пряслиных", которые он впоследствии переименовал в "Братья и сестры". Об этом писал мой земляк Василий Белов. Продолжает писать Анатолий Ехалов.

 

Но не увидеть мне больше деревни, где все выкошено, словно подметено, где зимой пробираешься по тропинкам, на которые падает свет из окошек и сказочные тени бродят под луной, где у каждого дома свой колодец и своя поленница, по реке плывет лодка с копной сена, а у самого дома растет земляника.

 

"Сыт я, господи, набито брюхо хлебом. Хлеба духовного дай. Радостей духа дай. В старую избу, на мох, на сосну, но чтобы чист духом я был, чтобы, ложась, мог сказать: я человеком прожил этот день."-так говорил перед смертью Ф.Абрамов, передача о котором и заставила опять мою душу перевернуться. И подумалось: невидимый монастырь души человеческой в лице этой деревни тоже восходит на небеса.