Не замай.
Ох! Давным-давно в людях шла молва, да осталися вот теперь слова.
Поднялась молва до святых небес и спустилася в самый тёмный лес.
Правду, нет тогда, люди баяли, кто хулил в глаза, больше славили.
Видно быль была на устах тогда, да убрали всё за собой года.
За Увал – горой на большой земле русский жил народ в небольшом селе.
Работящий люд, крепкая рука и кормила всех там Ишим - река.
Кто – то зверя бил, больше жил тайгой и пушниною самой дорогой.
Кто коров держал или лошадей только не было вольных там людей.
Жадный барин жил до всего охоч, грех его порой покрывала ночь.
Терем ставили ему пол села, а наградою только плеть была.
Всё что люд имел и держал в дому, записал, как долг, себе самому.
Всё, что произвёл или же добыл, за гроши забрать он не позабыл.
Коль не платишь в срок малую деньгу, пишет, как оброк страшному врагу.
Пять солдат всегда при себе держал, он когда – то был царский генерал.
Обошли его видно при дворе и отправили помирать в «дыре».
Да здоровьем он ещё крепок был, а богатый вкус к жизни не остыл.
Девок молодых, в горничные брал, через малый срок барин их менял.
Ох, несладкая дальше жизнь была, не одну река себе забрала.
И катилися медленно года, барин богател, и росли стада.
При стадах стоял молодой пастух, телом крепкий был, один стоил двух.
На краю села дочка кузнеца красотою в мать статью вся в отца.
Но и там и тут, голь, да простота и она, и он, оба - сирота.
Часто их народ видел у берёз и обнявшись те, не стеснялись слёз.
Чистой их любви радовались все, отражалась Русь в этакой красе.
И в воскресный день, поумерив пыл, к барину пришли, чтоб благословил.
Ощетинив шерсть и прищурив взгляд, барин не видал хоть и был богат,
Красоты такой и бездонных глаз, хотя, девок он, отбирал не раз.
-Радуйся холоп, вас благословлю, только в терем ей я придти велю.
-Быть служанкой ей ровно месяц там, потерпи пока, Марью я отдам.
-Задышал чего? Береги свой лоб. – Эй! Солдат сюда! Пошёл вон! Холоп.
По щеке его просвистела плеть, это всё при ней… проще умереть.
К горлу с трёх сторон щерились штыки, против барских слуг
только две руки.
И ходила плеть по его хребту, за любовь свою и за красоту.
-Чтоб при стаде был с раннего утра, а теперь прогнать Ваньку со двора.
Долго он сидел, ждал до темноты, к кузнецу во двор шёл через кусты.
За горном бурьян в яме есть схорон, огорожен лаз тайно со сторон.
С фитилём в руке откопал булат, лук и стрелы взял, да святой оклад.
Ну, отец – кузнец нас благослови, счастье строим мы на чужой крови.
Матушка моя дай ты мне совет, да в земле лежишь уже много лет.
А в ответ ему только шум берёз, плакал сирота, не жалея слёз.
Как змея вползал он за частокол, знал он барский дом, его каждый кол.
По шесту залез в новый барский дом, а охрана вся наслаждалась сном.
Ждал, когда прошёл барин за красой, как её тащил на руке с косой.
Барин не кричал, только застонал, когда свой клинок в сердце он вогнал.
А потом рукой ей, зажавши рот, бледную донёс до чужих ворот.
С раннего утра он при стаде был, выбрать жеребцов да не позабыл.
Три кобылы взял, сёдла да топор, и позвал к себе весь ночной дозор.
Оставляю двух стадо поберечь, но сейчас пока не об этом речь.
Вам бежать в село, шум не поднимать, а тихонько всех мужиков позвать.
Пусть идут сюда стадо разберут, это их оброк да за тяжёлый труд.
Каждый по тайге шастал много лет, за собой легко им запутать след.
Быстро собралось много мужиков, говорил Иван, не хватало слов.
Я уйду совсем за таёжный рям, Марьюшку – красу барам не отдам.
Пусть простит Господь все грехи мои, нас благословят видно соловьи.
Лихом бы не надо вам Ваньку поминать, за любовь стою да за правду – мать.
В пояс кланялся до сырой земли, слёзы чистые по щекам текли.
Две луны подряд шёл тайгой пастух, обострился глаз, стал звериным слух.
Близь Чудь – озера у седых ракит у больших камней он приметил скит.
Старец весь седой ласково принял, долго слушал их, а потом обнял.
Золотым крестом да благословил, и сердца в любви их соединил.
Там за озером дом срубил Иван, через год кричал в доме мальчуган.
Матушка – земля, да во благо труд, что построил ты, годы не сотрут.
Через пять годов трёх дал Бог детей, и конечно Он к ним прислал людей.
Раннею весной в дом зашли большой, староверы все с длинной бородой.
Ведали ему эти мужики, что живёт Иван у Ишим – реки.
Дальше - устье там, где зелёный дол и несёт река воды, аж в Тобол.
За те сотни лет у деревни той стал селиться люд, город стал большой.
А на озере прямо близь людей песнь любви поёт стая лебедей.
Сентябрь, 2009 год, Дед Владимир.
