ПАМЯТЬ СЕРДЦУ ГОВОРИТ
Вот опять подумалось: а надо ль?
Что, кому стихами докажу?
Может, этой выстраданной правдой
Лишь свою же душу бережу?...
А в укор – те годы лихолетий,
Что не гасит память и на миг,
О которых нынешние дети
Узнают из фильмов да из книг.
Да и совесть вновь разбередило
Ненароком встреченное зло.
Не оно ль меня и побудило
Неотложно взяться за перо?!
Прохожу под кронами по скверу –
Путь держу к вокзалу, на перрон.
Вдруг смотрю и не беру на веру:
Предо мной качается… батон!
Весь с румяной корочкою нежной,
На корявом дереве, в петле,
Как за горло стянутый небрежно,
Он с бечёвки тянется к земле…
Что это? Игра? Или забава? –
Всё забыв, я сдерживаю путь.
Что-то возмущающее, право,
Сразу больно сдавливает грудь.
Я не знаю, кто это содеял,
Знаю лишь – без хлеба он не рос.
И весной он хлебушко не сеял,
И в страду с полей его не вёз.
Знаю я и то, что, если б статься,
Хоть когда-то б голоден был он,
Он во век не смог бы надругаться
И накинуть петлю на батон.
И опять в душе моей тревожно,
И на сердце словно бы полынь.
Кто же он? Да как же это можно,
Так, к нему – к святыне из святынь!?
А в глазах – то давнее, воочью,
Что не меркнет, душу леденя:
Земляные смёрзшиеся кочки,
Жёсткая, колючая стерня.
Снежные нетающие «мухи»
Падают и падают, как пух,
На одёжку ветхую, на руки –
Холодно от белых этих «мух».
И насквозь пронизывает ветер,
Обжигая пальцы и виски –
Это мы, озябнувшие дети,
Собираем в поле колоски.
Нам сидеть за школьною бы партой
Да, согревшись, досыта поесть…
Но на мёрзлой ниве необъятной
Колосков затерянных не счесть…
Нипочём нигде не купишь хлеба,
И во сне лишь пьём мы молоко.
И до майской солнечной Победы,
Как до Марса – ой как далеко!...
Нет тех дней сегодня и в помине.
Хлеб – в достатке, знай ему лишь честь.
Но мы помним, помним и поныне,
Как в те годы нам хотелось есть.
Как на крохи малые, на капли
С радостью раскалывали жмых.
Что пред ним все пряники и вафли?! –
Даже речи не было о них.
Чёрный жмых и твёрдый, словно камень,
Тот, что шёл колхозному скоту,
Нам, порой, казался леденцами:
Словно сахар, таял он во рту…
В наши дни любого хлеба вдоволь.
Вот он, всякий, только выбирай –
Формовой и сдобный, и подовый,
Оренбургский пышный каравай.
Только помни с гордою отрадой,
Что, колосья впаивая в Герб,
Самые высокие награды
Нам вручала Родина за хлеб.
Только знай, что мало тем гордиться –
Нужно всюду, в каждой из квартир,
Как к святыне к хлебу относиться
И всегда беречь его, как мир.
_____ _____ _____
Что, кому стихами докажу?
Может, этой выстраданной правдой
Лишь свою же душу бережу?...
А в укор – те годы лихолетий,
Что не гасит память и на миг,
О которых нынешние дети
Узнают из фильмов да из книг.
Да и совесть вновь разбередило
Ненароком встреченное зло.
Не оно ль меня и побудило
Неотложно взяться за перо?!
Прохожу под кронами по скверу –
Путь держу к вокзалу, на перрон.
Вдруг смотрю и не беру на веру:
Предо мной качается… батон!
Весь с румяной корочкою нежной,
На корявом дереве, в петле,
Как за горло стянутый небрежно,
Он с бечёвки тянется к земле…
Что это? Игра? Или забава? –
Всё забыв, я сдерживаю путь.
Что-то возмущающее, право,
Сразу больно сдавливает грудь.
Я не знаю, кто это содеял,
Знаю лишь – без хлеба он не рос.
И весной он хлебушко не сеял,
И в страду с полей его не вёз.
Знаю я и то, что, если б статься,
Хоть когда-то б голоден был он,
Он во век не смог бы надругаться
И накинуть петлю на батон.
И опять в душе моей тревожно,
И на сердце словно бы полынь.
Кто же он? Да как же это можно,
Так, к нему – к святыне из святынь!?
А в глазах – то давнее, воочью,
Что не меркнет, душу леденя:
Земляные смёрзшиеся кочки,
Жёсткая, колючая стерня.
Снежные нетающие «мухи»
Падают и падают, как пух,
На одёжку ветхую, на руки –
Холодно от белых этих «мух».
И насквозь пронизывает ветер,
Обжигая пальцы и виски –
Это мы, озябнувшие дети,
Собираем в поле колоски.
Нам сидеть за школьною бы партой
Да, согревшись, досыта поесть…
Но на мёрзлой ниве необъятной
Колосков затерянных не счесть…
Нипочём нигде не купишь хлеба,
И во сне лишь пьём мы молоко.
И до майской солнечной Победы,
Как до Марса – ой как далеко!...
Нет тех дней сегодня и в помине.
Хлеб – в достатке, знай ему лишь честь.
Но мы помним, помним и поныне,
Как в те годы нам хотелось есть.
Как на крохи малые, на капли
С радостью раскалывали жмых.
Что пред ним все пряники и вафли?! –
Даже речи не было о них.
Чёрный жмых и твёрдый, словно камень,
Тот, что шёл колхозному скоту,
Нам, порой, казался леденцами:
Словно сахар, таял он во рту…
В наши дни любого хлеба вдоволь.
Вот он, всякий, только выбирай –
Формовой и сдобный, и подовый,
Оренбургский пышный каравай.
Только помни с гордою отрадой,
Что, колосья впаивая в Герб,
Самые высокие награды
Нам вручала Родина за хлеб.
Только знай, что мало тем гордиться –
Нужно всюду, в каждой из квартир,
Как к святыне к хлебу относиться
И всегда беречь его, как мир.
_____ _____ _____
