Вот опять подумалось: а надо ль?
    Что, кому стихами докажу?
    Может, этой выстраданной правдой
    Лишь свою же душу бережу?...
    А в укор – те годы лихолетий,
    Что не гасит память и на миг,
    О которых нынешние дети
    Узнают из фильмов да из книг.
    Да и совесть вновь разбередило
    Ненароком встреченное зло.
    Не оно ль меня и побудило
    Неотложно взяться за перо?!
   
    Прохожу под кронами по скверу –
    Путь держу к вокзалу, на перрон.
    Вдруг смотрю и не беру на веру:
    Предо мной качается…  батон!
    Весь с румяной корочкою нежной,
    На корявом дереве, в петле,
    Как за горло стянутый небрежно,
    Он с бечёвки тянется к земле…
    Что это? Игра? Или забава? –
    Всё забыв, я сдерживаю путь.
    Что-то возмущающее, право,
    Сразу больно сдавливает грудь.
    Я не знаю, кто это содеял,
    Знаю лишь – без хлеба он не рос.
    И весной он хлебушко не сеял,
    И в страду с полей его не вёз.
    Знаю я и то, что, если б статься,
    Хоть когда-то б голоден был он,
    Он во век не смог бы надругаться
    И накинуть петлю на батон.
         
    И опять в душе моей тревожно,
    И на сердце словно бы полынь.
    Кто же он? Да как же это можно,
    Так, к нему – к святыне из святынь!?
    А в глазах – то давнее, воочью,
    Что не меркнет, душу леденя:
    Земляные смёрзшиеся кочки,
   Жёсткая, колючая стерня.
   Снежные нетающие «мухи»
   Падают и падают, как пух,
   На одёжку ветхую, на руки –
   Холодно от белых этих «мух».
   И насквозь пронизывает ветер,
   Обжигая пальцы и виски –
   Это мы, озябнувшие дети,
   Собираем в поле колоски.
   Нам сидеть за школьною бы партой
   Да, согревшись, досыта поесть…
   Но на мёрзлой ниве необъятной
   Колосков затерянных не счесть…
   Нипочём нигде не купишь хлеба,
   И во сне лишь пьём мы молоко.
   И до майской солнечной Победы,
   Как до Марса – ой как далеко!...
   
Нет тех дней сегодня и в помине.
Хлеб – в достатке, знай ему лишь честь.
Но мы помним, помним и поныне,
Как в те годы нам хотелось есть.
Как на крохи малые, на капли
С радостью раскалывали жмых.
Что пред ним все пряники и вафли?! –
Даже речи не было о них.
Чёрный жмых и твёрдый, словно камень,
Тот, что шёл колхозному скоту,
Нам, порой, казался леденцами:
Словно сахар, таял он во рту…
  
В наши дни любого хлеба вдоволь.
Вот он, всякий, только выбирай –
Формовой и сдобный, и подовый,
Оренбургский пышный каравай.
Только помни с гордою отрадой,
Что, колосья впаивая в Герб,
Самые высокие награды
Нам вручала Родина за хлеб.
Только знай, что мало тем гордиться –
Нужно всюду, в каждой из квартир,
Как к святыне к хлебу относиться
И всегда беречь его, как мир.
     _____     _____     _____