Я обязательно исполню эту песню...
Я обязательно исполню эту песню,
Лаская клавиши продрогшими руками.
В фату «молочную» облачена невеста.
Смотрит в окно от слез опухшими глазами.
Он не придет. Он на пороге задержался,
Рукой уверенной проверил портсигар.
В глазах напротив, как бы ни старался,
Не мог унять панический пожар.
Он уходил. Она рыдать пыталась.
Мольбы безумные окутали их дом.
Без шанса выбраться она одна осталась.
Одна лечила жизнь с пробитым дном.
Одна мечтала и одна сдавалась,
Выдумывала цели день за днем.
Но только улыбнуться удавалось,
Как черным порохом взрывала мысль о нем.
Ребенком шуганным она в углу рыдала,
А позже, через час, смеялась всласть,
Когда в охапки писем зарывалась,
Пытаясь в яму сожалений не упасть.
По тексту взглядом истерически блуждала,
Ласкала пальцами чернильные разводы.
И губы жадные в томленье вспоминала,
И голос, бархатный и терпкий от природы.
А он, блуждающий по полю с автоматом,
В грязи ночующий уже который год.
И вновь прощаясь с очередным солдатом,
Мечтал почувствовать очередной «приход».
Ломало тело, издавались звуки боли.
В припадках жутких он лишь руки вспоминал,
Что так отчаянно любили априори,
Скользили пламенно, создав огня запал.
И пушек выстрелы рождали страх нещадный.
Без окон крепости, без «крыш» умы людей.
Она молила Господа за шанс один, громадный:
Увидеть вновь глаза, черней ночных углей.
Строча упрямо на полях сырой тетрадки,
Слезами омывая гладь стола.
Ломая грифель, пряча плач украдкой,
Ждала когда пробьют колокола.
Когда Спаситель-Бог с иконы милосердно
Простит нас за невольные грехи,
Когда молясь в агонии и в исступлении,
Заслужим щедрые, небесные дары.
Война – диагноз, смерть – его симптомы,
Мы все больны неизлечимо, безвозвратно.
Худые доктора до вечной комы
Нас долечили, довели бесплатно.
Я обязательно исполню эту песню,
Где нот высоких априори не бывает,
В которой я - твоя «вдова-невеста»,
Ассоль, но без счастливого финала.
Лаская клавиши продрогшими руками.
В фату «молочную» облачена невеста.
Смотрит в окно от слез опухшими глазами.
Он не придет. Он на пороге задержался,
Рукой уверенной проверил портсигар.
В глазах напротив, как бы ни старался,
Не мог унять панический пожар.
Он уходил. Она рыдать пыталась.
Мольбы безумные окутали их дом.
Без шанса выбраться она одна осталась.
Одна лечила жизнь с пробитым дном.
Одна мечтала и одна сдавалась,
Выдумывала цели день за днем.
Но только улыбнуться удавалось,
Как черным порохом взрывала мысль о нем.
Ребенком шуганным она в углу рыдала,
А позже, через час, смеялась всласть,
Когда в охапки писем зарывалась,
Пытаясь в яму сожалений не упасть.
По тексту взглядом истерически блуждала,
Ласкала пальцами чернильные разводы.
И губы жадные в томленье вспоминала,
И голос, бархатный и терпкий от природы.
А он, блуждающий по полю с автоматом,
В грязи ночующий уже который год.
И вновь прощаясь с очередным солдатом,
Мечтал почувствовать очередной «приход».
Ломало тело, издавались звуки боли.
В припадках жутких он лишь руки вспоминал,
Что так отчаянно любили априори,
Скользили пламенно, создав огня запал.
И пушек выстрелы рождали страх нещадный.
Без окон крепости, без «крыш» умы людей.
Она молила Господа за шанс один, громадный:
Увидеть вновь глаза, черней ночных углей.
Строча упрямо на полях сырой тетрадки,
Слезами омывая гладь стола.
Ломая грифель, пряча плач украдкой,
Ждала когда пробьют колокола.
Когда Спаситель-Бог с иконы милосердно
Простит нас за невольные грехи,
Когда молясь в агонии и в исступлении,
Заслужим щедрые, небесные дары.
Война – диагноз, смерть – его симптомы,
Мы все больны неизлечимо, безвозвратно.
Худые доктора до вечной комы
Нас долечили, довели бесплатно.
Я обязательно исполню эту песню,
Где нот высоких априори не бывает,
В которой я - твоя «вдова-невеста»,
Ассоль, но без счастливого финала.
