ПАРФЮМЕР (На одноименный мотив романа Зюскинда «Парфюмер» )
ПАРФЮМЕР
6
Я был - из детства выдернутый ветер,
с просквоженной до донышка душой.
Я ощущал все запахи на свете,
но собственного запаха - лишен.
Крещенный влагой тысяч одиночеств,
я сам, словно забвенная вода,
вобрал из них в свои больные ноздри
истому боли, страха и стыда…
И терпкость плоти возбужденных желез,
поддатливость уже обмякших жил,
рождали дрожь -
до головокруженья -
моей - несуществующей души.
ПАРФЮМЕР
7
Я - парфюмер.
Мне не нужны слова.
Лишь запахи я слышу отрешенно.
Я погружаю в розоватый взвар
девичьих тел тугую обнаженность.
Они, как в невесомости, плывут
и, растворяясь в перегонном кубе,
чуть шепчут нецелованностью губ
хвалу их поглотившему искусству.
Да, я - творец.
А, значит, я - творю.
-Словно цветков пленительная завязь,
двенадцать тел, подвешенных на крюк,
сейчас уйдут, обезвесомев в запах!
Я вижу водоросль вспененных волос,
они всплывают, точно водоросль Леты.
Мне их пучки вытягивать пришлось,
их запахи содрав, как страха слепки.
В спиральной трубке набрякала жизнь
тяжелой, вязкой, чуть отечной каплей…
Я их оттенки выжал в миражи,
а после - вытер руки грязной паклей!
Нарек я именами пузырьки -
там - рыжая,
а тут - с вороньим блеском…
Они теперь эфирны и легки,
как испаренья с побережий Леты.
Да, я смешал их всех в тугой замес,
взболтав и раскрутив в отекшей колбе,
чтоб их земная, судоржная смерть,
сложилась в благовонные аккорды.
И каждая вибрировала душа,
став запахом,
а суть - самой собою.
Тончайшее искусство купажа
в аккорд вселенский я смешал с любовью!
Я стал творцом утраченных искусств,
тех благовоний, что сжигались в храмах,
раз с детства зрела плеснь в моем мозгу -
остаточный налет от лилий рая…
****************************
Прилюдно я взошел на эшафот,
дышала площадь запахом распада…
Взмахнул я упоительно-легко
рукой,
задев груз крыльев под лопаткой! (задевши локтем крылья под лопаткой!)
И мир, распавшись в тысячи частиц,
в эссенции моей обрел единство !
А детство, расслоясь пластом картин,
срезало перья бритвою инстинктов,
обрушив в грязь, в которой был рожден,
чтоб вновь воскреснуть в испареньях грязи,
на рынке, под пронзительным дождем,
где крысы нечистоты взгрызли вязью…
И край предутрья лиловел вдали.
Костры горели. Розовели кровли.
А я был - ангел, в грязи их земли,
чтоб им отдать свой груз костей и крови!
Как вязко на лоб налипла тоска,
и обтянула пленкой благовоний!
А люди, напрягшись издалека,
в любви ко мне, теряли силу воли.
И, внюхиваясь в воздух, точно в кровь,
неспешно поднялись, раздувши ноздри…
А я был - ангел гибельных миров,
тем запахом с людьми не ставши сроднен!
И поползли, в медлительном броске,
и стали рвать меня как на причастьи,
чтоб я, несопричастный в их грехе,
стал ангелом, разорванным на части…
Полоски кожи… Рванные куски
моей, уже не человечьей плоти…
- Я искупил тех женщин лепестки,
и волосы, подтянутые к локтю !
Столичный рынок. Виснущий балкон.
Играют дети и орут кухарки…
Пустой душой безвольно лег флакон,
и женских душ в нем больше нет ни капли.
Парфюмер(дополнительно)
Капля за каплей,
вбирают флаконы
мертвеющей плоти испарину,
вселенской магией…
Их локоны локтем ласкаю,
ласкаю, не каясь,
я - повелитель
ускользающих ароматов!
Кожа нежна под серпом,
точно шелк,
бисером пота обсыпаны волоски…
Запахи их возгоняю
нежнейшим как звук купажем, -
станут навечно чисты,
как рассветных цветов лепестки!
Метаморфозой - из плотской конвульсии тел -
развоплощаю их жизни, дыханья, глаза,
в запах, скользящий как капля росы на листе,
влажного века цветка, где дрожит, испаряясь, слеза…
ПАРФЮМЕР
8
Непорочны, нежны, изменчивы,
возбудимы, как тонкий нерв,
пусть цветы умирают медленно,
словно девушки, в лунном сне…
Столь эфирны и ускользающи
их последние боль и страх, -
пьет тончайших бутонов завязи
упоительный анфлераж !
Инфернальное наваждение
в нецелованности их губ,
выжал девушек тех цветение
в масел цвет перегонный куб !
Сладострастие их агонии,
так похожее на оргазм,
будет каплей висеть над колбою
в свитом горле змеевика… ( в горловине змеевика)
Смерть становится возрождением,
под звенящим серпа клинком…
И плывут невесомо девушки,
ставши запаха сквозняком…
Как туман, над забвенной Летою,
тот наркоз на его платке.
И продавят тела коленками
площадь,
в свальном сплетясь грехе..
ПАРФЮМЕР
9
Колодец душ. Мой перегонный куб.
А я - забвенья воды в том колодце.
- Невозвратимость чуть припухших губ,
и волосы, подтянутые к локтю…
Я перегнал плоть душ их в тонкий взвар,
я в их глаза глядел, пристроясь возле,
и, мне казалось, - я существовал -
хоть постигал: - не существую вовсе.
Глядел, и отражался в их глазах,
глазах, уже постигших невесомость,
а капли уплотнялся конденсат,
и падал в пустоту моих бессонниц…
Истомы запах втягивал,
лишен
я собственного запаха с рожденья, -
ущербною ноздрей своих душой ,
я души их вбирал в больное тело.
Колодец душ. Мой перегонный куб.
Ментоловый сквозняк с задворков рая…
Я был? А, может, не был?
Терпкий вкус,
бессмертий, воскрешенных в умираньях.
ПАРФЮМЕР
10
Тела их - оболочки пустоты.
Лишь накипь пота с кожи их агоний.
- Я расслоил в бессмертия пласты
их запахов душистые аккорды!
В флакон, набрякши, падала
вязка,
отекшая бессмертьем капля крупно…
- Я возгонял в витках змеевика
их тел обезвесомевшую хрупкость.
Я в запахи их плоть развоплотил,
в бессмертья перегнавши смертность плоти.
Они теперь - лишь бабочек хитин,
лишь коконов пустые оболочки…
С задворков рая лил наркоз сквозняк,
и тленье сладко смешивалось с лавандой…
-И я постиг, что не было меня,
ни разу , средь моих существований.
