Отголоски тьмы
Взоры нежностью ласкают,
Дарят искренний привет,
В мир природы увлекает,
По весне акации цвет.
Каменистая тропинка,
Нами хожена детьми,
Смех, веселье и улыбки.
Отголосками из тьмы.
Сердце бедное пронзают,
Той усладой бытия,
О которой каждый знает,
Лучше может быть, чем я.
На Донбассе ночи темные,
Смотришь вдаль, хоть глаз коли,
Было время не спокойное,
Мы сидели на мели.
И одежда и продукты,
Брали все в очередях,
Вспоминать все это жутко,
Голодали в тех годах.
Крошкой хлебушка делились,
Мало кушали конфет,
Расслабляться не ленились,
Наводили марафет.
Хоть носили с братом кепку
И сапожки на двоих,
А обновки были редкость,
В детских буднях дорогих.
В день рождения дарили,
Килограмм простых конфет,
Мы с любовью говорили,
Что услады лучшей нет.
Как подарком поделиться,
В многочисленной семье,
Видеть радостные лица,
Жить с любовью на уме.
Наслаждались рафинадом,
Что от рыбы пожелтел,
Как мы чувствовали радость,
От зубов огонь летел.
Грызли как под одеялом,
Те огромные куски,
Из-за выручки достались,
Чтоб отцовы все дружки.
За халатность не попали,
Загорать на Соловки,
Все тюрьмы тогда боялись,
И подонки, пошляки.
Честный люд там по доносу,
Лес валил десяток лет,
Все насущные вопросы,
Волчий, каторжный билет.
Даже многие не знали,
По какой сидят статье,
Потому и не ворчали,
В годы проклятые те.
После реабилитации,
Только счастье не вернуть,
Так безбожно издеваться,
Палку крепко перегнуть.
Финотдел свирепо верил,
Что приветствует закон,
Ну а мы несли потери,
Шли к подонкам на поклон.
Раз машинку описали,
Что зарезали свинью,
шкуру с салом оставляли,
под соломкой на огню.
Сами для себя старались,
Да о чем я говорю,
Как людей тогда достали,
Мы теперь живем в раю.
Доходило до абсурда,
В каждом дереве налог,
Подливали соли люди,
Корень чтоб скорей засох.
И избавиться от долга,
За деревья не платить,
Позади все, слава Богу,
Перестали так шутить.
Как при Сталинском режиме,
Трепет, шепот, мрак и страх,
Деспот, властью одержимый,
нас лишал насущных благ.
Все сдавали сельсовету,
Яйца, мясо, молоко,
голодали сами дети,
слезы горькие рекой.
Хоть и знаю по рассказам,
Старожила добряка,
Был в Кремлевской он охране,
Наблюдал исподтишка.
Как тот Сталин Джугашвили,
Скромно вел себя в быту,
все охранники любили,
товарищескую черту.
Одевался не приглядно,
Сам парады принимал,
Наблюдали его жадность,
Сердцем боль воспринимал.
На солдатской спал кровати,
Чем я лучше говорил,
Шиковать не мог богато,
В поднебесье не парил.
Не мотался за границы
И к себе не приглашал,
Знал весь мир его боится,
Вел себя как идеал.
Окружением заразным,
Обзавелся сам тиран,
Рядом Берия развратник,
Конокрад и ветеран.
Жен своих не защищали,
Приготовили АЛЖИР,
Где подруги прозябали,
Из-за сплетен, глупой лжи.
Чтоб себя обезопасить,
Сталин мог пойти на все,
Это гения не красит,
И его покорных псов.
Все товарищи по духу,
Набивали свой карман,
В годы бешеной разрухи,
Шли доносы и обман.
Полководцы истреблялись,
Как народные враги,
всех и вся тогда боялись,
разрушались очаги.
Забирали в черный ворон,
Обвинений никаких,
Человек способен горы
Сдвинуть знаниями вмиг.
А его в темницу сразу
и затем лесоповал,
не успел моргнуть и глазом,
как в земле нашел привал.
Правда верили безмерно,
Этим деспотам крутым,
С виду важные, почтенные,
А в делах своих шуты.
Так как дьяволу боялись,
Слово лишнее взболтнуть,
фактом зверства доигрались,
миллионы не вернуть.
Жизней отданных за веру,
В друга Сталина, вождя,
Вхож он был в любые двери,
Обожаемым всегда.
И не только здесь в Союзе,
Поднимались в полный рост,
в Ялте также Черчилль, Рузвельт,
на его болтали счет.
Конференция почтенно,
Оценила взгляд его,
Как большого экстрасенса,
Вездесущего кругом.
Каждый что-то оставляет,
В днях текущих для других,
Разум истину вселяет,
Дарит всем счастливый миг.
Смотрим, чувствуем по разному,
Принимаем все как есть,
Примыкаем к делу грязному,
Запятнав немного честь.
