Серджо

Сегодня у Серджо выходной. Он заехал за мной на своём жёлтом скутере. Не слезая с седла, ставит ноги в бирюзовых мокасинах на асфальт и громко коротко свистит. Я сбегаю со ступенек и улыбаюсь ему, как недоумок, во весь рот. Его тонкие губы тоже чуть изгибает мимолётная улыбка, он качает головой к плечу: знак мне садиться за ним.

 

После гонок на аквабайках мы улеглись на горячем песке. Пляж частный, поэтому только метрах в двадцати от нас расположилась пожилая пара, кажется, немцы. Немолодая дама позволяет себе загорать топлесс.

У Серджо на боку большой некрасивый шрам, а на плече тату: голова тигра и русские буквы. Я спросил его про шрам и тату, Серджо ответил, что это поцелуи Родины.

 

— Почему поцелуи?

 

— Потому что в душу и в засос.

 

Серджо был на войне, он такой молодой и весёлый, совсем не похож на солдата. Танжу — солдат. Оказывается, Серджо — тоже, но Танжу выглядит и ведёт себя, как солдат, а Серджо похож на Питера Пена.

 

Потом мы сидели в кафе, Серджо пил третий эспрессо, солнечные очки сдвинул на затылок, как он сказал, чтобы не напекло. Он всё время прикалывается. Сначала я не мог понять, когда он шутит, а когда серьёзен, даже принял его за фрика.

Однажды я спросил самую интимную тайну. Он сделал вид, что очень смутился, я даже поверил. А потом он наклонился ко мне и на ухо сказал, что вечером нюхает свои носки. Вот придурок! Зачем?! Тогда он отстранился и так серьёзно ответил: чтобы знать, можно в них ещё один день ходить или надо менять. Он смотрел на меня в ожидании, и я только тогда заметил, что в его зелёных глазах плещется смех. Опять развёл меня, словно маленького. Я снова поверил и смеялся, как ненормальный, когда представил его вечером за этим странным занятием.

 

Как-то в клубе к Серджо пристала пьяная девушка, она вешалась на него и предлагала выпить с ней, звала танцевать, что-то громко и бессвязно говорила ему в ухо, перекрикивая музыку.

Серджо любит девушек, но эта ему очень не нравилась. Он никогда не грубит девушкам и даже отказывает им так, что кажется, просто само небо было против, а Серджо очень хотел, но не случилось.

В этот раз девушка совсем не понимала отказов Серджо, тогда он сказал ей, пусть подождёт, он обещал Муру минет, скоро освободится и выпьет с ней, даже из одного стакана. Эта пьяная дура хотела ударить его, но промахнулась, сбила стаканы со стойки и чуть не упала, Серджо поймал её и аккуратно поставил на ноги лицом к выходу.

 

С Серджо мы познакомились, когда он спас меня от троих укуреных мудаков. Меня уже прочно уложили на асфальт, сломали пальцы на левой руке и добивали ногами. Тогда ему тоже неслабо досталось, но я остался жив и относительно здоров.

У Серджо правило: всегда давай обратку. Каждый из трёх уродов тоже ещё не один вечер проведёт в тёплой домашней обстановке: в таком виде развлекаться не ходят.

 

Я рассказываю ему почти всё о своей жизни. Он слушает внимательно, никогда не осуждает и не смеётся надо мной.

Однажды я звонил ему много раз подряд. Я думал только о том, в кого влюбился и не думал, что у Серджо тоже своя жизнь, что он устал после шумной и тяжёлой работы в ночном клубе, что, может быть, с ним девушка.

Он не сердился и не ругал меня, только один раз засмеялся:

 

— Мур, ты достоевский.

 

— Почему?

 

— Нипочему, всё путём, Мур, говори.

 

Я рассказал ему про нас всё-всё, рассказал про тебя, он смотрел на меня внимательно, потом притянул мою голову к своему плечу и сразу оттолкнул, сказал — наплачешься, закурил и сказал ещё: делай, как чувствуешь, жизнь короткая.

 

Совсем скоро Серджо уезжает домой, на всю зиму, он ещё учится и должен сдавать экзамены. Он живёт очень далеко, в России, в Санкт-Петербурге. Там тоже море, но холодное, зимой, наверное, совсем плохо. Вернётся уже весной, когда в Измир снова потянутся туристы, а в клубе снова понадобится толковый администратор.

 

— Пока, Мур, не скучай обо мне, я вернусь, когда растает снег.

 

Он говорит это не глядя на меня.

 

— Пока, Серджо.

 

— Ждать меня будешь?

 

Смеётся, я помню, что ему нравятся только девушки.

 

— Конечно буду, ты же мой друг, а ты вернёшься?

 

Он снова смеётся, но тихо и нежно, немного грустно:

 

— Куда я денусь, в Измире варят отличный кофе, а у тебя самая красивая улыбка.

 

*2012, ноябрь