где же ты моя, ...
Седой старик, подняв руку с наполненным рогом, дождался, когда прекратится разговор за столом, и после этого весомо и торжественно произнёс:
- Солнце иссушает землю, но оно же и растапливает в горах лёд, превращая лёд в живительную влагу... Горе иссушает душу, но оно же размягчает её, делая отзывьчевее и добрей! Так пусть горя и радости у человека будет столько, сколько нужно ему, чтобы оставаться человеком! -
И все сидящие за столом осушили свои стаканы...
- Не горюй, брат! Зиму всегда сменяет лето. И быть может другая Сулико войдёт в твой дом! - Сказал молодой участник застолья, и обняв брата за плечи, запел:
- Долго я бродил среди скал... - и все сидящие за столом дружно подхватили песню... И старинная песня засверкала мужским многоголосьем...
Далёкие горные вершины, освещённые вечерним солнцем, оранжево пламенели. Но это пламя заметно угасало, превращаясь из оранжевого в фиолетовое и в сизое... Видимо от этих вершин прилетел свежий ветерок, потрепал листья виноградной лозы, обвившей столбы террассы трактира, и бесследно исчез.
Стройная молодая горянка, одетая во всё чёрное, остановилась напротив трактира, поставила у ног свою корзину, и стала слушать пение... но не дождалась конца песни и пошла прочь...
- Где же ты моя Сулико... - неслись голоса поющих вслед за женщиной, и дальше вдоль улицы, и ещё дальше, может быть к далёким вершинам гор, уже почти не видимым в сгущающихся вечерних сумерках...
картина Нико Пираманишвили
