Бордель
Что делаю я в этом огромном борделе, мама?
Неужто ли места в тебе не нашлось?
Что искал я? Чего не хватало?
Зачем то, что было внутри, наружу рвалось?
Что делаю я в этом огромном борделе?
Ничего не продается, но все можно купить.
Моральные проститутки, уроды, нацисты, ублюдки
И все то дерьмо, с чего можно лепить.
Как же попал сюда я, мама?
Зачем толкался, руками, ногами бил?
Если бы знал сколько здесь вони и срама,
То лучше бы сразу в теплой утробе загнил.
Сморю я на них затухающим взглядом.
Сколько пафоса, лести, тщеславия в них.
Приросшие к лицам, маски пропитаны ядом.
Содрать бы, да посмотреть на безликие субстанции их.
Безымянные отпрыски меркантильного быдла
Подобно змее степной шаг мой обвили.
Я хочу бежать от них, но словно азотом жидким
Они ноги мои к земле пригвоздили.
Луна моя близко, надежды все тщетны.
Никогда не любил и вряд ли смогу их понять.
Но я полюблю, я сумею, хотя и незаметно.
В стенах крематория любящим жаром готов их обнять.
Неужто ли места в тебе не нашлось?
Что искал я? Чего не хватало?
Зачем то, что было внутри, наружу рвалось?
Что делаю я в этом огромном борделе?
Ничего не продается, но все можно купить.
Моральные проститутки, уроды, нацисты, ублюдки
И все то дерьмо, с чего можно лепить.
Как же попал сюда я, мама?
Зачем толкался, руками, ногами бил?
Если бы знал сколько здесь вони и срама,
То лучше бы сразу в теплой утробе загнил.
Сморю я на них затухающим взглядом.
Сколько пафоса, лести, тщеславия в них.
Приросшие к лицам, маски пропитаны ядом.
Содрать бы, да посмотреть на безликие субстанции их.
Безымянные отпрыски меркантильного быдла
Подобно змее степной шаг мой обвили.
Я хочу бежать от них, но словно азотом жидким
Они ноги мои к земле пригвоздили.
Луна моя близко, надежды все тщетны.
Никогда не любил и вряд ли смогу их понять.
Но я полюблю, я сумею, хотя и незаметно.
В стенах крематория любящим жаром готов их обнять.