Присел и молча протянул созревший персик на ладони. И тишина… А темноту взрывали вспышки дальних молний.

И лишь в шуршании листвы — в предвестье шторма грозового, казалось, слышала шаги у дома старого порога, что распахнул свои глаза наивным цветом синих ставень. Где во дворе стоит скамья, а вместо плитки — колкий гравий.

В порывах ветра там скрипят и чешут тучи ветви елей. И в синей чашке черный чай. Шутила бабушка:

— Из Дели!

Укутав ноги в теплый плед, сидели мы с Июлем молча, под песни тонкие во тьме голодных комариных полчищ.