(2013) "Сова парила над тропой..."

(Данное произведение рассказывается от лица одного из персонажей прозы)

 

Сова парила над тропой,

Светила полная луна,

В её серебряных лучах

Мне всё мерещилась струна,

И я был песней увлечён,

И пляской сумрачных картин,

Я был кому-то палачом,

А для кого-то паладин.

 

 

Я шёл во мрак, я шёл во тьму,

Туда, где буду позабыт,

Туда, где голос не вернёт

Меня на поле вечных битв,

Лишь потому, что проклят я,

И что бессмертие за мной,

Коварной псиной по пятам,

Плетётся, брызгая слюной.

 

 

А кто был тот, кому хотел

Я буйну голову отсечь?

А кто был тот, кого желал,

Искатель битв, мой верный меч?

Чью тень из савана ночи,

Калёной плетью вырывать?

Кто будет у ночной свечи

Меня пред смертью проклинать?

 

 

Он был ребёнком, как и я,

Неблагородным молодцом,

Он приходил, добро неся

С вечно измученным лицом.

Он болен был, и крест свой нёс,

И понимал, что до конца,

Не так уж много новых лун –

Одна звучащая струна.

 

 

И я не ведал, почему,

Бессмертьем стал он одержим,

Но был талантом наделён,

И вечным поиском движим,

Он был алхимик, был он врач,

И был монах, и был аскет,

Он был артист и был палач,

Всего в каких-то двадцать лет.

 

 

Не открывая светлых глаз,

На неизбежность хода дней,

Он нёс стремительный поток.

Из изысканий и идей.

Он древних знаний был адепт,

Живущий песней тихих дум,

По истечению трёх лет,

Он осознал, что он колдун.

 

 

Он философский выбрал путь,

Бессмертья хватит на века,

И на грехи с тех тёмных пор

Была легка его рука.

Когда бессмертье обретёшь –

Наверно, думает он так, –

Ты все грехи свои вернёшь,

И всё искупишь за пустяк.

 

 

Кто кровью девственниц смывал,

С себя недуги и года,

О, боже, кто ему наврал

Что это будет навсегда?

Расплаты требует наш мир,

За кровью кровь и не в долги,

И за его душой идут,

Мои стальные сапоги.

 

 

Я шёл сквозь ночь и понимал,

Что не начертаны пути,

Которым следуем мы с ним,

И на которых не пройти.

Он шёл вперёд, а я назад,

Душа бессмертием больна,

Сова парила над тропой,

Светила полная луна.

 

 

Пускай голодная вода,

Губами дёргает сапог,

Пусть фляжка выпита до дна,

И я усталый от дорог,

Пусть я забвения ищу,

Он от забвения бежит,

Но это я сейчас иду,

И это он сейчас дрожит.

 

 

Кусает ветер нашу плоть,

Ноябрь жаждет снегопад,

А он стоит и тихо ждёт,

А мой клинок ведёт нас в ад,

И кто останется ни с чем,

А кто получит ничего…

Какой безумный всё же спор

Так много значит для него!

 

 

Он был умён, и я неглуп,

Мы говорили под луной,

Я говорил: «Оставь свой путь»

Он отвечал: «Поведай свой?»

Я рассказал ему как есть,

Что поневоле я такой,

Что смерть меня не хочет весть,

Нигде я не найду покой.

 

 

И ненавистный желчный взгляд

Горящих глаз смотрел в упор,

А он в моих хотел понять,

Что это: хитрость иль укор?

Но был пустым мой блеклый взор,

Я просто дал ему совет,

А он кричал: «Всё это вздор!

Бессмертный выйду я во свет!

 

 

Когда бы мог я всё успеть,

Когда бы мог всё изменить,

Я смог бы ближе к богу стать,

И может даже богом быть.

А ты чего вообще пришёл?» –

Безумный маг меня спросил,

В глаза ему ответил я,

Что крови хочет нынче мир.

 

 

А он мне просто отвечал,

Что жизнь людей ему ни в грош,

И неустанно повторял,

Насколько всё-таки хорош.

В ответ ему я лишь кивал,

Но сердце чуткое кричит,

Что он мне всё-таки солгал,

Про то, что за грехи болит.

 

 

А он как будто не вникал,

Что мне противен этот путь,

Я был в отчаянье таком,

Что еретическая муть

Ложилась солью мне на кровь,

И снова ныла в душе мгла,

И только светлою мечтой

Я мог залить её до дна.

 

 

Пусть он такой же человек,

Но по ту сторону черты,

И не в грехах его вина,

А в чувстве вечной пустоты.

Но не забыл я, кем рождён,

И чем обязан богу я,

Самоубийственным мечом

Жизнь не закончилась моя.

 

 

Он предал то, о чём мечтал,

И в гонке с временем забыл,

Что за бессмертием идя,

Он потерял то, что любил.

Самообманом был ведом,

И голубой в глазницах свет

Ложился струнами на путь,

Наивной боли и побед.

 

 

А я смеялся всё над ним,

Не в силах быть в ладах с собой,

Но время шло, и нам, увы,

Был предначертан тяжкий бой.

В его руках плясал огонь

Души служителя пера.

А я был прост до смехоты,

Я обнажил катара два.

 

 

И я не помнил, кто из нас

Какие раны в битве нёс.

И только лунная струна

Судьей дрожала средь берёз,

В ночной тиши, в крови и мгле,

Я верил, что я буду прав,

И я победною строкой…

Среди густых очнулся трав.

 

 

А он лежал в пяти шагах,

И так же кровью истекал,

Но я бессмертьем проклят был,

А он об этом и мечтал.

И если только я б признал

Его большую правоту,

Ах, если б он тогда принял

Мою идею и тоску…

 

 

Но видя, как свет покидал

Его глаза под маской тьмы,

И синей птицей улетал,

Прочь от краснеющей зари,

Я понимал, что этот путь,

Что кто-то для меня избрал,

Был слов его и мыслей суть:

Я мир от скверны очищал.

 

 

Нет, право, я не паладин,

Я не монах и не святой,

Я и наёмник так себе,

И даже чуточку разбой…

А, впрочем, что тут, пёс со мной!

Не про себя веду я речь.

Бессмертья иль забвенья путь,

Ты для кого-то – просто меч.

 

 

И я ушёл, и я хотел

Вершить и дальше чей-то суд,

Я не искал добычи, нет,

Я презирал оккультный труд,

Я никому не рассказал,

Тщеславие погубит честь,

Я просто слишком уважал,

Тех, кто любил мир как он есть.

 

 

И я ушёл, мне вслед мигнув,

Укрылась полная луна,

Забвенья песня пролилась

Над трупом чахлым колдуна.

И сколько я дорог прошёл,

Никак не мог найти ответ:

«Так кто же всё-таки погиб,

Кто победил там, а кто нет?»