Баба Устя
Дождик каплет на тропинку,
Пахнет прелою листвой,
С братом мы нашли в ложбинке
Шар колючий и живой.
По грибы пошли с пакетом…
Городские! Что возьмешь?
Но, замерзшие от ветра,
Двадцать штук нашли мы всё ж…
И, довольные добычей,
Повернули мы домой,
Чтобы выглядеть приличней
Взяли ёжика с собой…
Чтобы он у бабы Усти
Весь мышиный карамболь
В березовском захолустье
Взял под собственный контроль.
Мы чумазые до хаты
Доплелись… И дождь устал…
Краски первые заката
Кто-то по небу писал…
Устя на грибы взглянула,
Покачала головой…
И руками вдруг всплеснула:
«А еженя вам на кой?!
У неё ж, гляди-тко! Детки!
А у матки молоко!»
Было ж ей, на глаз так меткой,
Девяносто лет всего…
Через поле уходила
Баба Устя с кузовком,
В нём еженя затаилась
С материнским молоком…
Где и как прошла бабуля,
Мы не знаем, знает Бог…
Разбирали мы, ликуя,
Полный с верхом кузовок.
До потёмок как успела?
Мать вернуть, грибов набрать…
Вот такое было дело…
Ни словечка б не соврать…
Пыталась "причесать":
Дождик каплет на тропинку,
Пахнет мокрою листвой.
С братом мы нашли в ложбинке
Шар колючий и живой.
По грибы пошли с пакетом…
Городские! Что с нас взять?
И, продрогшие от ветра,
Лишь на суп смогли набрать…
Измесив грязь сапогами,
Повернули мы домой,
Не с пустыми чтоб руками,
Взяли ёжика с собой…
Мы, чумазые, до хаты
Доплелись… И дождь устал…
Краски первые заката
Кто-то в небе рисовал…
Бабка на грибы взглянула,
Покачала головой…
Вспохватилась вдруг со стула:
«А еженя вам на кой?!
У неё ж, гляди-тко! Детки!
А у матки молоко!»
Было Усте, с глазом метким,
Девяносто лет всего…
Через поле уходила
Баба Устя с кузовком,
В нём еженя затаилась
С материнским молоком…
До потёмок как успела?
Кузовок грибов набрать,
Отыскать ежат меж делом,
С молочком вернуть им мать…
Не соврать бы ни словечка.
Знает всё один лишь Бог…
На кануне теплет свечка,
Душу греет огонёк.
