На том краю
На том краю истоптанной Земли,
Где каждый Дед Мороз ворует детство,
Я жил, не то что близко - по соседству,
Помня о том, как тополя и одуванчики цвели,
Рассеивая по ветру наследство,
И хороня в космической пыли.
С тех пор назад, когда ещё обратно,
Было вернуться можно без потерь,
Я сжёг мосты и за собой захлопнул дверь,
О чём не пожалел неоднократно.
Но, длинный коридор шагами меря,
Вдруг понимал, что счастье не бесплатно,
Бросая мелочь в кофемата щель.
Не оставляя от себя следов из фотографий,
Не отпечатков ног на каменном снегу,
Спешу туда, где я ещё могу,
Банным листом пристав на Лунный кафель,
Взглянуть на радугу, согнувшимся в дугу,
На водопадом моросящих мелких капель.
Мне не пришлось довидеть этот сон,
Окоченевший под моей подушкой,
Чай с мятным Невским пряником с простой горчичной сушкой,
Трамвай под окнами, громоздкой погремушкой
И рельса монотонный гулкий стон,
Над старой развалившейся церквушкой.
И стайкой птиц, привязанных кормушкой.
А из окна напротив «Вальс Бостон».
И оказавгись через много сотен лет,
На том краю истерзанной земли,
На те же грабли наступил рассвет.
Убитого нельзя убить – иммунитет.
Где каждый Дед Мороз ворует детство,
Я жил, не то что близко - по соседству,
Помня о том, как тополя и одуванчики цвели,
Рассеивая по ветру наследство,
И хороня в космической пыли.
С тех пор назад, когда ещё обратно,
Было вернуться можно без потерь,
Я сжёг мосты и за собой захлопнул дверь,
О чём не пожалел неоднократно.
Но, длинный коридор шагами меря,
Вдруг понимал, что счастье не бесплатно,
Бросая мелочь в кофемата щель.
Не оставляя от себя следов из фотографий,
Не отпечатков ног на каменном снегу,
Спешу туда, где я ещё могу,
Банным листом пристав на Лунный кафель,
Взглянуть на радугу, согнувшимся в дугу,
На водопадом моросящих мелких капель.
Мне не пришлось довидеть этот сон,
Окоченевший под моей подушкой,
Чай с мятным Невским пряником с простой горчичной сушкой,
Трамвай под окнами, громоздкой погремушкой
И рельса монотонный гулкий стон,
Над старой развалившейся церквушкой.
И стайкой птиц, привязанных кормушкой.
А из окна напротив «Вальс Бостон».
И оказавгись через много сотен лет,
На том краю истерзанной земли,
На те же грабли наступил рассвет.
Убитого нельзя убить – иммунитет.
