Василий Теркин: 15. Генерал
Заняла война полсвета,
Стон стоит второе лето.
Опоясал фронт страну.
Где-то Ладога... А где-то
Дон — и то же на Дону...
Где-то лошади в упряжке
В скалах зубы бьют об лед...
Где-то яблоня цветет,
И моряк в одной тельняшке
Тащит степью пулемет...
Где-то бомбы топчут город,
Тонут на море суда...
Где-то танки лезут в горы,
К Волге двинулась беда...
Где-то будто на задворке,
Будто знать про то не знал,
На своем участке Теркин
В обороне загорал.
У лесной глухой речушки,
Что катилась вдоль войны,
После доброй постирушки
Поразвесил для просушки
Гимнастерку и штаны.
На припеке обнял землю.
Руки выбросил вперед
И лежит и так-то дремлет,
Может быть, за целый год.
И речушка — неглубокий
Родниковый ручеек —
Шевелит травой-осокой
У его разутых ног.
И курлычет с тихой лаской,
Моет камушки на дне.
И выходит не то сказка,
Не то песенка во сне.
Я на речке ноги вымою.
Куда, реченька, течешь?
В сторону мою, родимую,
Может, где-нибудь свернешь.
Может, где-нибудь излучиной
По пути зайдешь туда,
И под проволокой колючею
Проберешься без труда,
Меж немецкими окопами,
Мимо вражеских постов,
Возле пушек, в землю вкопанных,
Промелькнешь из-за кустов.
И тропой своей исконною
Протечешь ты там, как тут,
И ни пешие, ни конные
На пути не переймут,
Дотечешь дорогой кружною
До родимого села.
На мосту солдаты с ружьями,—
Ты под мостиком прошла,
Там печаль свою великую,
Что без края и конца,
Над тобой, над речкой, выплакать,
Может, выйдет мать бойца.
Над тобой, над малой речкою,
Над водой, чей путь далек,
Послыхать бы хоть словечко ей,
Хоть одно, что цел сынок.
Помороженный, простуженный
Отдыхает он, герой,
Битый, раненый, контуженный,
Да здоровый и живой...
Теркин — много ли дремал он,
Землю-мать прижав к щеке,—
Слышит:
— Теркин, к генералу
На одной давай ноге.
Посмотрел, поднялся Теркин,
Тут связной стоит,
— Ну что ж,
Без штанов, без гимнастерки
К генералу не пойдешь.
Говорит, чудит, а все же
Сам, волнуясь и сопя,
Непросохшую одежу
Спешно пялит на себя.
Приросла к спине — не стронет..
— Теркин, сроку пять минут.
— Ничего. С земли не сгонят,
Дальше фронта не пошлют.
Подзаправился на славу,
И хоть знает наперед,
Что совсем не на расправу
Генерал его зовет,—
Все ж у главного порога
В генеральском блиндаже —
Был бы бог, так Теркин богу
Помолился бы в душе.
Шутка ль, если разобраться:
К генералу входишь вдруг,—
Генерал — один на двадцать,
Двадцать пять, а может статься,
И на сорок верст вокруг.
Генерал стоит над нами,—
Оробеть при нем не грех,—
Он не только что чинами,
Боевыми орденами,
Он годами старше всех.
Ты, обжегшись кашей, плакал,
Ты пешком ходил под стол,
Он тогда уж был воякой,
Он ходил уже в атаку,
Взвод, а то и роту вел.
И на этой половине —
У передних наших линий,
На войне — не кто как он
Твой ЦК и твой Калинин.
Суд. Отец. Глава. Закон.
Честью, друг, считай немалой,
Заработанной в бою,
Услыхать от генерала
Вдруг фамилию свою.
Знай: за дело, за заслугу
Жмет тебе он крепко руку
Боевой своей рукой.
— Вот, брат, значит, ты какой.
Богатырь. Орел. Ну, просто —
Воин!— скажет генерал.
И пускай ты даже ростом
И плечьми всего не взял,
И одет не для парада,—
Тут война — парад потом,—
Говорят: орел, так надо
И глядеть и быть орлом.
Стой, боец, с достойным видом,
Понимай, в душе имей:
Генерал награду выдал —
Как бы снял с груди своей —
И к бойцовской гимнастерке
Прикрепил немедля сам,
И ладонью:
— Вот, брат Теркин,—
По лихим провел усам.
В скобках надобно, пожалуй,
Здесь отметить, что усы,
Если есть у генерала,
То они не для красы.
На войне ли, на параде
Не пустяк, друзья, когда
Генерал усы погладил
И сказал хотя бы:
— Да...
Есть привычка боевая,
Есть минуты и часы...
И не зря еще Чапаев
Уважал свои усы.
Словом — дальше. Генералу
Показалось под конец,
Что своей награде мало
Почему-то рад боец.
Что ж, боец — душа живая,
На войне второй уж год...
И не каждый день сбивают
Из винтовки самолет.
Молодца и в самом деле
Отличить расчет прямой,
— Вот что, Теркин, на неделю
Можешь с орденом — домой...
Теркин — понял ли, не понял,
Иль не верит тем словам?
Только дрогнули ладони
Рук, протянутых по швам.
Про себя вздохнув глубоко,
Теркин тихо отвечал:
— На неделю мало сроку
Мне, товарищ генерал...
Генерал склонился строго;
— Как так мало? Почему?
— Потому — трудна дорога
Нынче к дому моему.
Дом-то вроде недалечко,
По прямой — пустяшный путь...
— Ну а что ж?
— Да я не речка;
Чтоб легко туда шмыгнуть.
Мне по крайности вначале
Днем соваться не с руки.
Мне идти туда ночами,
Ну, а ночи коротки...
Генерал кивнул:
— Понятно!
Дело с отпуском — табак.—
Пошутил:
— А как обратно
Ты пришел бы?..
— Точно ж так...
Сторона моя лесная,
Каждый кустик мне — родня.
Я пути такие знаю,
Что поди поймай меня!
Мне там каждая знакома
Борозденка под межой.
Я — смоленский. Я там дома.
Я там — свой, а он — чужой.
— Погоди-ка. Ты без шуток.
Ты бы вот что мне сказал...
И как будто в ту минуту
Что-то вспомнил генерал.
На бойца взглянул душевней
И сказал, шагнув к стене:
— Ну-ка, где твоя деревня?
Покажи по карте мне.
Теркин дышит осторожно
У начальства за плечом.
— Можно, — молвит,— это можно.
Вот он Днепр, а вот мой дом.
Генерал отметил точку.
— Вот что, Теркин, в одиночку
Не резон тебе идти.
Потерпи уж, дай отсрочку,
Нам с тобою по пути...
Отпуск точно, аккуратно
За тобой прошу учесть.
И боец сказал:
— Понятно.—
И еще добавил:
— Есть.
Встал по форме у порога,
Призадумался немного,
На секунду на одну...
Генерал усы потрогал
И сказал, поднявшись:
— Ну?..
Скольких он, над картой сидя,
Словом, подписью своей,
Перед тем в глаза не видя,
Посылал на смерть людей!
Что же, всех и не увидишь,
С каждым к росстаням не выйдешь,
На прощанье всем нельзя
Заглянуть тепло в глаза.
Заглянуть в глаза, как другу,
И пожать покрепче руку,
И по имени назвать,
И удачи пожелать,
И, помедливши минутку,
Ободрить старинной шуткой:
Мол, хотя и тяжело,
А, между прочим, ничего...
Нет, на всех тебя не хватит,
Хоть какой ты генерал.
Но с одним проститься кстати
Генерал не забывал.
Обнялись они, мужчины,
Генерал-майор с бойцом,—
Генерал — с любимым сыном,
А боец — с родным отцом.
И бойцу за тем порогом
Предстояла путь-дорога
На родную сторону,
Прямиком через войну.
Стон стоит второе лето.
Опоясал фронт страну.
Где-то Ладога... А где-то
Дон — и то же на Дону...
Где-то лошади в упряжке
В скалах зубы бьют об лед...
Где-то яблоня цветет,
И моряк в одной тельняшке
Тащит степью пулемет...
Где-то бомбы топчут город,
Тонут на море суда...
Где-то танки лезут в горы,
К Волге двинулась беда...
Где-то будто на задворке,
Будто знать про то не знал,
На своем участке Теркин
В обороне загорал.
У лесной глухой речушки,
Что катилась вдоль войны,
После доброй постирушки
Поразвесил для просушки
Гимнастерку и штаны.
На припеке обнял землю.
Руки выбросил вперед
И лежит и так-то дремлет,
Может быть, за целый год.
И речушка — неглубокий
Родниковый ручеек —
Шевелит травой-осокой
У его разутых ног.
И курлычет с тихой лаской,
Моет камушки на дне.
И выходит не то сказка,
Не то песенка во сне.
Я на речке ноги вымою.
Куда, реченька, течешь?
В сторону мою, родимую,
Может, где-нибудь свернешь.
Может, где-нибудь излучиной
По пути зайдешь туда,
И под проволокой колючею
Проберешься без труда,
Меж немецкими окопами,
Мимо вражеских постов,
Возле пушек, в землю вкопанных,
Промелькнешь из-за кустов.
И тропой своей исконною
Протечешь ты там, как тут,
И ни пешие, ни конные
На пути не переймут,
Дотечешь дорогой кружною
До родимого села.
На мосту солдаты с ружьями,—
Ты под мостиком прошла,
Там печаль свою великую,
Что без края и конца,
Над тобой, над речкой, выплакать,
Может, выйдет мать бойца.
Над тобой, над малой речкою,
Над водой, чей путь далек,
Послыхать бы хоть словечко ей,
Хоть одно, что цел сынок.
Помороженный, простуженный
Отдыхает он, герой,
Битый, раненый, контуженный,
Да здоровый и живой...
Теркин — много ли дремал он,
Землю-мать прижав к щеке,—
Слышит:
— Теркин, к генералу
На одной давай ноге.
Посмотрел, поднялся Теркин,
Тут связной стоит,
— Ну что ж,
Без штанов, без гимнастерки
К генералу не пойдешь.
Говорит, чудит, а все же
Сам, волнуясь и сопя,
Непросохшую одежу
Спешно пялит на себя.
Приросла к спине — не стронет..
— Теркин, сроку пять минут.
— Ничего. С земли не сгонят,
Дальше фронта не пошлют.
Подзаправился на славу,
И хоть знает наперед,
Что совсем не на расправу
Генерал его зовет,—
Все ж у главного порога
В генеральском блиндаже —
Был бы бог, так Теркин богу
Помолился бы в душе.
Шутка ль, если разобраться:
К генералу входишь вдруг,—
Генерал — один на двадцать,
Двадцать пять, а может статься,
И на сорок верст вокруг.
Генерал стоит над нами,—
Оробеть при нем не грех,—
Он не только что чинами,
Боевыми орденами,
Он годами старше всех.
Ты, обжегшись кашей, плакал,
Ты пешком ходил под стол,
Он тогда уж был воякой,
Он ходил уже в атаку,
Взвод, а то и роту вел.
И на этой половине —
У передних наших линий,
На войне — не кто как он
Твой ЦК и твой Калинин.
Суд. Отец. Глава. Закон.
Честью, друг, считай немалой,
Заработанной в бою,
Услыхать от генерала
Вдруг фамилию свою.
Знай: за дело, за заслугу
Жмет тебе он крепко руку
Боевой своей рукой.
— Вот, брат, значит, ты какой.
Богатырь. Орел. Ну, просто —
Воин!— скажет генерал.
И пускай ты даже ростом
И плечьми всего не взял,
И одет не для парада,—
Тут война — парад потом,—
Говорят: орел, так надо
И глядеть и быть орлом.
Стой, боец, с достойным видом,
Понимай, в душе имей:
Генерал награду выдал —
Как бы снял с груди своей —
И к бойцовской гимнастерке
Прикрепил немедля сам,
И ладонью:
— Вот, брат Теркин,—
По лихим провел усам.
В скобках надобно, пожалуй,
Здесь отметить, что усы,
Если есть у генерала,
То они не для красы.
На войне ли, на параде
Не пустяк, друзья, когда
Генерал усы погладил
И сказал хотя бы:
— Да...
Есть привычка боевая,
Есть минуты и часы...
И не зря еще Чапаев
Уважал свои усы.
Словом — дальше. Генералу
Показалось под конец,
Что своей награде мало
Почему-то рад боец.
Что ж, боец — душа живая,
На войне второй уж год...
И не каждый день сбивают
Из винтовки самолет.
Молодца и в самом деле
Отличить расчет прямой,
— Вот что, Теркин, на неделю
Можешь с орденом — домой...
Теркин — понял ли, не понял,
Иль не верит тем словам?
Только дрогнули ладони
Рук, протянутых по швам.
Про себя вздохнув глубоко,
Теркин тихо отвечал:
— На неделю мало сроку
Мне, товарищ генерал...
Генерал склонился строго;
— Как так мало? Почему?
— Потому — трудна дорога
Нынче к дому моему.
Дом-то вроде недалечко,
По прямой — пустяшный путь...
— Ну а что ж?
— Да я не речка;
Чтоб легко туда шмыгнуть.
Мне по крайности вначале
Днем соваться не с руки.
Мне идти туда ночами,
Ну, а ночи коротки...
Генерал кивнул:
— Понятно!
Дело с отпуском — табак.—
Пошутил:
— А как обратно
Ты пришел бы?..
— Точно ж так...
Сторона моя лесная,
Каждый кустик мне — родня.
Я пути такие знаю,
Что поди поймай меня!
Мне там каждая знакома
Борозденка под межой.
Я — смоленский. Я там дома.
Я там — свой, а он — чужой.
— Погоди-ка. Ты без шуток.
Ты бы вот что мне сказал...
И как будто в ту минуту
Что-то вспомнил генерал.
На бойца взглянул душевней
И сказал, шагнув к стене:
— Ну-ка, где твоя деревня?
Покажи по карте мне.
Теркин дышит осторожно
У начальства за плечом.
— Можно, — молвит,— это можно.
Вот он Днепр, а вот мой дом.
Генерал отметил точку.
— Вот что, Теркин, в одиночку
Не резон тебе идти.
Потерпи уж, дай отсрочку,
Нам с тобою по пути...
Отпуск точно, аккуратно
За тобой прошу учесть.
И боец сказал:
— Понятно.—
И еще добавил:
— Есть.
Встал по форме у порога,
Призадумался немного,
На секунду на одну...
Генерал усы потрогал
И сказал, поднявшись:
— Ну?..
Скольких он, над картой сидя,
Словом, подписью своей,
Перед тем в глаза не видя,
Посылал на смерть людей!
Что же, всех и не увидишь,
С каждым к росстаням не выйдешь,
На прощанье всем нельзя
Заглянуть тепло в глаза.
Заглянуть в глаза, как другу,
И пожать покрепче руку,
И по имени назвать,
И удачи пожелать,
И, помедливши минутку,
Ободрить старинной шуткой:
Мол, хотя и тяжело,
А, между прочим, ничего...
Нет, на всех тебя не хватит,
Хоть какой ты генерал.
Но с одним проститься кстати
Генерал не забывал.
Обнялись они, мужчины,
Генерал-майор с бойцом,—
Генерал — с любимым сыном,
А боец — с родным отцом.
И бойцу за тем порогом
Предстояла путь-дорога
На родную сторону,
Прямиком через войну.
