На той стороне.

На той стороне.
С отстрелов - в разверстый уткнувшись провал больничной решётки:
Ну, что ещё там, на той стороне, где не дали пожить,
Где всё, что сумела, лишь сердце разбить,
Волной воспалённой об острые скалы репрессий, доносов, шакальих оскалов,
Войной потянувших на самое дно, окопным режимом лишая всего,
В бездонных пучинах девятого вала, где стаей акульей волна набежала
На нежное тело целой страны в жадной делёжке нацистской грызни,
На куплях - продажах и распродажах ясновельможных прожорливых граждан,
Где власть охраняют наёмные звери, где нет ни любви, ни надежды, ни веры,
Где наглухо двери на стук запирают и стаей шакальей страсти гуляют,
Предоставляя решаться самой, какой на погромах идти стороной
Корячиться в гетто списанным хламом под слепнущим небом в огне "ураганов",
В хожденьях по мукам фашистской Химеры - заложницей биться в решётки и стены,
Из самых пучин плотоядного шквала - по биржам, подвалам, судам и вокзалам -
Пленницей ада, немой от печали в концлагерной яме сражаться с властями,
Что новым "законом" загнали в бардель за хлебом насущным идти на панель
На самых задворках бандитской махины-от горя бросаться под встречные шины -
Отказом своим палачам угождать и в мёртвой улыбке презренье скрывать.
На празднике зверств лицемерной игры плетёт Мельпомена интриги свои,
Кремлёвскому Боссу продажной красоткой бросаясь навстречу лёгкой походкой.
И Зверь этот вечной расправой грозит, и от педагогики этой разит
Гестаповской дыбой,страну растерзавшей,на сходках фашистов проклятием ставшей,
Где стаи шакалов идут на охоту за правдой в бедламе публичной зевоты,
И в политической травле изгоев являют события лики героев
В пожарах погромов, убийств, иммиграций, проплаченных подлостей и провокаций,
Где жадно спешат на добычу стада, с трибун на арену нацелив глаза,
Где с хитрой усмешкой, нарушив покой, стоишь словно мстительный Бог надо мной,
Что слова не в силах в ответ прошептать и проще под поезд на рельсы упасть.
Что громом и молнией бьёшь свысока? За что так жестоко, надменный судья,
Распутно оскалясь в объятиях Фурий, уходишь из Храма на шабаш безумий?
Ладонью упёршись под левую грудь в звериные дали твои рассмеюсь,
В небесный огонь, где металась душа и чёрной печалью в туман отошла
В расстрельных мишенях нацеленных взоров,
Боевиков, полицейских надзоров, когда под конвоем зачем-то вели
На войны, на пытки, на смерть, на кресты.
И Ты не поймёшь этот ядерный взгляд, что ядом проклятий в безумства разъят
Вдоль этих фашиствующих образин - вождей, стукачей, саботажных громил.
Сбегутся всем войском в ответ за кулисы меня добивать как голодные крысы.
И кажется войнам не будет конца, и беды мои разольют берега,
Срывая плотины, свергая преграды, мой Бог, мой мучитель,
Из пыточных ада я боль свою в синюю даль выпускаю,
Пусть с птицами в небе рассветы встречает
И тихой молитвой плывёт в облаках над тем, что тащу на упавших плечах.