Картина

Как ин­кви­зито­ры без­божни­ка

За ере­тич­ной сму­ты тень,

За­били пь­яно­го ху­дож­ни­ка

На пло­щади в ба­зар­ный день.

 

Его моль­берт втоп­та­ли в лу­жу

И крас­ки выт­ряхну­ли в грязь,

А он хри­пел: «Про­дали ду­шу,

От всех свя­тых от­го­родясь!»

 

Все­му ви­ной его кар­ти­на -

Прос­той, бес­хитрос­тный пей­заж:

Чи­нов­ник с го­ловой пав­ли­на,

Свя­щен­ник с по­хотью в гла­зах.

 

И по­зади, из-за ико­ны,

Выг­ля­дыва­ет черт, сме­ясь,

А люд от­ве­шивал пок­ло­ны,

В люб­ви не­чис­то­му кля­нясь!

 

И ли­ца... Нет, не ли­ца! Мас­ки.

За ни­ми гор­дость, за­висть, грязь...

И он сор­вал их без опас­ки,

За это жизнью поп­ла­тясь.

 

И вот кар­ти­на в лу­же то­нет.

Кри­чит, бес­ну­ет­ся весь люд

И в су­евер­ном стра­хе сто­нет:

Вдруг рай их приз­рачный сот­рут?!

 

Ху­дож­ник си­лит­ся под­нять­ся.

Схва­тить бы сло­ман­ную кисть,

До кра­сок гряз­ных до­тянуть­ся

И вновь тво­рить, тво­рить, тво­рить...

 

Но би­ли пь­яно­го ху­дож­ни­ка

На пло­щади в ба­зар­ный день:

«Ату прок­ля­того без­божни­ка!

Эй, бей­те все, ко­му не лень!»

 

Ху­дож­ник, с кис­точкою сло­ман­ной,

При­жав к гру­ди моль­берт, хри­пел,

А черт, приг­ревшись за ико­ною,

На люд чес­тной, сме­ясь, гля­дел.