В юности занимался неумелым подражательством Чехову, Гоголю, Хэмингуэю.

 

Булгакову и не пытался. Как?

 

Булгаков – это головокружительный объем. Почти незаметно оказываешься в нехорошей квартире. Дышишь её воздухом. Чувствуешь головную боль Лиходеева. Вглядываешься в искаженное ужасом лицо Берлиоза . Листаешь меню в «Грибоедове». Думаете, я видел когда-нибудь примус? Нет. Но, читая, "починял" его - определённо.

 

Булгаков – это потрясающий саспенс. Почище многих истязателей этого жанра, он умеет держать за кадык от первой до последней строки. Неотвратимое превращение молодого врача в наркомана переживаешь подчас на уровне страха за собственную зависимость. Похожее испытывал в меньшей степени от чтения «Парфюмера» и «Нарцисса и Гольдмунда».

 

Булгаков – это атмосфера. В Киеве я побывал через добрый десяток лет после прочтения тревожной "Белой Гвардии". Но, тогда, во время перелистывания страниц, мне казалось, что я чувствую душу этого города.

 

Булгаков – это вечная популярность. Наверное, каждый десяток лет возникают новые впечатления относительно его творчества. В том числе и маразматические: «прозу наркомана читать вредно». Видимо, как следствие современных бредовых попыток запретить «Ну, погоди!» из-за дымящего папиросой Волка.

 

Булгаков – это важные мелочи. Например, только на n-ный раз прочтения, обращаешь внимание, что Мастер, оказывается, служил архивариусом. А деньги на покупку жилплощади в подвале - в лотерее выиграл. И таких «мелочей» на каждый абзац – в достатке.

 

Булгаков – это великолепный сюжет. Кому удастся, взяв за основу вяло интригующий момент в жизни Мольера, - его трагедию с трагедиями, так изящно сотворить мощную, увлекательнейшую романизированную биографию?

 

Булгаков - это идея. Через идею невозможности "очеловечивания" зверя, он смог продемонстрировать все чаяния интеллигенции от наступившей разрухи и беспомощность и в то же время неразборчивую жестокость "Климов".

 

Булгаков – это вневременной юмор. Читать «Иван Васильевич» (который затем меняет, как известно, профессию) – смешно. Попробуйте.

 

Булгаков – это мужество. Известно, как нравилась Сталину постановка «Дни Турбиных». А дальше – словами Лосева: «Резюме коммуникаций в трудах исследователей творчества Булгакова, как правило, сводится к заключению: «Сталин, как никто понимал, что … он проиграл битву с писателем» (В. Лосев; Предисловие; «Дневник Мастера и Маргариты»; М.; «Вагриус»; 2004).