Сны о Хасане. 2 мая 1960 года. Сколов.
2 мая 1960 года. Сколов.
В поселковом клубе – суета. В десять часов начинается смотр посьетских культурно-просветительных учреждений. Учреждений таких в посёлке – два, это – клуб, в котором мы сейчас находимся, и ещё один клуб – пограничников. По закуткам сцены разбрелись вокальные и танцевальные коллективы, солисты и баянисты, артисты оригинальных жанров.
Наш Духовой оркестр юных музыкантов Хасанского пограничного отряда – на особом счету. Впереди – районный смотр, и на нас – большие надежды. С восьми часов мы собрались за кулисами. Надо «раздуть» лёгкие, «поставить» губы. Старшина-сверхсрочник Ханси – создатель и руководитель оркестра детей пограничников – уже проверил все инструменты. Подремонтировал кнопку-клавишу на одном из корнетов, подтянул кожаную мембрану на барабане. Не помню, как звали старшину Ханси. Я и во сне и наяву пытался вспомнить его имя-отчество, но, к стыду своему, так и не вспомнил. Евгений Иванович? Егор Петрович? Точно знаю, что на «Е». Но нет, не помню.
Мы два раза прогнали «набело» наш коронный номер – отрывок из увертюры оперы Верди «Аида». И теперь готовились к премьере. Доводили до ума, оттачивали звучание впервые исполняемой песни-гимна Хасанского пограничного отряда. Музыку к этой песне написал наш руководитель – старшина Ханси на стихи выпускника школы младших командиров сержанта Коваленко. Старшина был гениальным самоучкой, он самостоятельно освоил основы нотной грамоты, игру на всех инструментах духового оркестра, играл на баяне. Он не раз говорил нам: «Я очень надеюсь, что кто-то из вас поступит в Военное музыкальное училище в Москве и станет настоящим военным дирижёром». Мы же тогда почти все собирались поступать в Пограничное училище. Отвратило нас от этой мысли только хрущёвское сокращение армии на два миллиона человек в 1962 году.
Нашей главной проблемой было то, что мы никак не могли сыграть «пиано», вопреки всем стараниям старшины. Мы изо всех сил надували щёки, закатывали глаза – получалось слишком громко. Мы заглушали хор, составленный из молодых солдат срочной службы и жён офицеров. До этого мы много раз репетировали песню в своём, пограничном клубе, но на новой сцене, по мнению Ханси, звучало «не так».
Солист, любимец местной публики, ефрейтор Извеков ломающимся слегка, но берущим за душу баритоном, запрокинув голову, выводил слова запева, а хор вступал с энтузиазмом:
Краснознамё-он-ный
Ордена Кутузова («второй степени», - как бы в скобках вставлял Извеков ненавязчиво)
Прославленный в боях погранотряд!
Листочки нот на наших пюпитрах шевелились толи от сквозняков, толи от ветра, гоняемого по сцене тремя десятками усердных хористов.
В зале, на триста посадочных мест, рассаживались первые зрители. Весь зал, непременно, будет забит до отказа, как это было и неделю назад, когда посёлок широко, с поистине русским размахом, отмечал столетие со дня обоснования на полуострове поста охраны военными моряками транспорта «Японец». Вот уж поистине в данном случае вечность прошла со дня основания Посьета.
Среди разномастного люда компактными группами обосновывались в креслах бойцы в зелёных фуражках, чёрных бескозырках, защитного цвета пилотках.
- А помнишь, как папка отбирал нас в оркестр? – Прошептал мне сосед, тоже корнетист, Вовка Ханси, при этом следуя, очевидно, ходу своих неведомых мне мыслей, хмыкнул в ладонь.
Я помнил. Прошло каких-то полгода с момента создания оркестра. Тогда был объявлен конкурс среди детей пограничников на замещение шестнадцати вакансий – столько инструментов было в музвзводе отряда.
Поскольку комплект духовых инструментов в части был один, мы оказывались, иногда, свидетелями занимательных, прикольных, как бы сейчас сказали, случаев. Однажды наш двенадцатилетний басист допьяна надышался парами вина, оставшимися в инструменте после того, как музвзвод обслуживал какое-то поселковое мероприятие за пределами отряда. Бутылку с вином пронести на территорию части было проблематично, практически невозможно, а вот в медном сосуде – ну кто подумает. В другой раз барабанщику показалось, будто что-то булькает в его инструменте. Сняли мембрану, а там к болту, соединяющему неподвижную тарелку с барабаном, проволокой прикручена запечатанная сургучом бутылка водки. Что-то помешало музыкантам забрать или распить её вовремя. Бутылка досталась Ханси. Юный барабанщик поплатился за свою излишнюю наблюдательность, однажды он полдня таскал свой «там-там» с кирпичом, привязанным в том же месте.
Пришло пятнадцать ребят от десяти до пятнадцати лет. Ханси поставил нас позади чёрного пианино, стоявшего в углу сцены Клуба пограничников. Ударяя пальцем по клавише, он подзывал нас по одному к себе. Надо было найти эту клавишу на слух. Таким образом мы несколько раз обошли строем вокруг пианино. По результатам теста между нами были распределены инструменты. Самого тугоухого Ханси посадил за бас. Самым музыкальным вручил корнеты. «Промежуточные» инструменты – альты, тромбоны, баритоны – достались тем, у кого по ушам потоптались животные помельче слона. Саше Перцу он долго втолковывал, что тому выпала особая миссия – быть барабанщиком. Барабанщик – это, как второй дирижёр! У тебя, Саша, необыкновенное чувство ритма! Будешь задавать тон всему оркестру!
И он задавал! [Можно ли после этого безоговорочно доверять снам? Я недавно встретился с Александром Перцем на «Одноклассниках», и он заверил меня, что не играл в нашем духовом оркестре. Его отца, начальника автороты, в 1959 году перевели служить в «Европу», на Украину. Кто же был у нас барабанщиком? Мне столько лет в этой роли снился Сашка Перец! Раз уж я упомянул его отца, не могу не рассказать в трёх словах о нём. Это был весёлый, с удивительным чувством юмора человек. Он постоянно выписывал киевский юмористический журнал «Перец». Всем его показывал, и уверял, что это журнал его имени. Юмор его покидал только тогда, когда при очередной подписной компании ему пытались отказать в подписке. Лимит, мол. Но он был настойчив! И, что самое интересное, журнал регулярно приходил к нему в Посьет по почте.]
Шестнадцатый, недостающий до комплекта, музыкант нашёлся после первых же успехов оркестра. Я проснулся от грома аплодисментов, увенчавших исполнение марша пограничников.
